— Где?!

— Сельцо, поселок городского типа, час автобусом отБрянска… «Твердынюшка» собрала молодежь, человек тридцать… Павлик говорит —отборные ребята, у всех — мандат… Беда только, что самого Павлика начальствокуда-то услало, и тебе придется как-то самой…

— Яшка, я тебе страшно сочувствую, но плохопредставляю, как буду добираться, — времени заказать у Гоши машину уженет… И что я буду делать с этой молодежью?

— Ну, расскажи им чего-нибудь, возьми в моем кабинетеслайдпроектор, мультики наши, какие-то слайды, пейзажи Страны… Мне ли тебяучить… — он закашлялся, захрипел… — О, Господи, сил моих нет, тошнит и крутит,крутит и тошнит…

— Ладно, — я сжалилась… — Ладно, поеду… А тысмотри, пей горячего побольше. Мед дома есть?

— Да есть, есть… Спасибо, дружище! — опять закашлялся, —век буду о тебе молиться… Только осторожней будь, там военный завод, поэтомувсе мужское население от четырех до восьмидесяти четырех лет носит оружие…

— Главное, не забывай по мне молебен ежегодный…

— Типун тебе на язык!

В такие вот минуты, за такие вот шутки надо бы на язык нетипун призывать, а прищемить его своей собственной рукой! Ангел мой, хранитель,третий год без продыху щеголявший в полной боевой выкладке, должно быть,щелкнул затвором и ножичек заткнул за голенище…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…В четыре часа того же душного, влажного дня я вышла наБрянском вокзале, таща слайдпроектор, сумку с книгами-гостинцами и еще одну,свою походную сумку с барахлишком: Яша сказал, что семинар проходит в домеотдыха «Лесное раздолье», где мне забронирован номер…

По идее, меня должен был встретить на вокзале кто-то издобровольцев истово преданной нам «Твердыни». Но не встретил…

Я вызнала — где тут останавливается автобус на Сельцо,потащилась к остановке, изнемогая от веса слайдпроектора, книг, сумки и мечтая,как всегда в таких случаях, немедленно провалиться сквозь землю и очнутьсягде-нибудь на террасе «Дома Тихо» в Иерусалиме, за столом, на котором стоит тарелкаих знаменитого грибного супа, густого, как каша, курящегося, как вулкан, иблагоухающего, будто…

В мечтах о грибном супе я увидела, как меня обогнал автобус«Иерусалим-Хайфа», номер 904… Черт, упустила, — подумала я, — истранно, ведь эти, бело-красные, давно сняты с линии…

И тогда уже вспомнила — где я…

Красно-белый увалень «Мерседес» остановился вдали, подобралпассажиров и тронулся дальше. Я не предприняла ни малейшей попытки догнать,подбежать, не только потому, что не в силах была доволочь сумки, но и потому,что немедленно ослабела от этого кошмара: на красно-белом боку автобуса я дажене прочла, а издали опознала надпись на иврите — «Эгед»…

Дождусь другого, подумала я, ведь этого не может быть, этосон, просто сон…

Минут через сорок вдали показался другой, точно такой жеавтобус фирмы «Эгед» — эту надпись, с крылышками на букве «алеф», невозможнобыло спутать ни с чем, — он подъехал к остановке, и небольшая толпаделовито ринулась к дверям… Я втянула сумки по знакомым до боли и всегда раздражавшимменя своей крутизной ступеням, по привычке сунулась к водителю — купить билет,но с задней площадки к новым пассажирам уже пробиралась тетка в бархатныхштанах и с кирзовой сумой на брюхе. Я взяла билет, рухнула на сиденье и сиделатак, тупо глядя на привычную надпись на древнееврейском языке: «не ставьте ногина сиденье»…

Вот она, моя российская действительность, думала я,облизывая сухие губы и ощущая тошноту и тяжесть в висках, которые всегданаваливаются на меня в облачную влажную погоду… — я сижу в израильскомавтобусе, еду в поселок Сельцо и смотрю на роскошные леса за окном…

Вдоль шоссе мимо вывешенных на продажу ядовито-желтых ифиолетовых полотенец с томно изгибающимися Мэрилин Монро шел по обочине мужик всапогах. Впереди него — как в цирке — бежали три петушка, заполошно взмахиваякрылышками…

Кондукторша, мотаясь по автобусу, опять пропихивалась кпередней площадке.

— Билет взяли? Взяли билет? Билет? Ваш билет?

И я решилась.

— Скажите, — я тронула ее за рукав вязанойкофты, — а на каком языке тут… вот тут, написано?

— Где? Да шут его знает! На турецком! — онаповернулась, оглядела пассажиров: — Билет? Ваш билет?

— …И давно эти автобусы у вас на линии?

— Давно-о! С год, может, больше… Турки повыкидывали, акто-то ушлый из наших взял и скупил по дешевке… Ничего, бегают, дай им Богздоровьичка!

Номер мобильного, по которому надо было дозваниваться донеизвестного Эдика, добровольца «Твердыни», не отвечал. Я оставила наавтоответчике вопль растерянной души и, вывалившись из автобуса на главнойулице поселка, огляделась… Вдаль уходили совершенно разбитые, проросшие травойтрамвайные пути. Над желтым трехэтажным зданием трепыхался красный флаг…

Неподалеку в кустах какая-то старуха отплясывала краковяк.Приглядевшись, я поняла, что это значит: ногой она плющила банки из-под пива,«колы» и «пепси», очевидно, сдавая их на лом. Повсюду окрест расстилалсянерушимый Советский Союз… Время здесь остановилось на эпохе нефтяного кризиса;марки замызганных и проржавевших насквозь машин, похожих на каски советскихсолдат, какие по лесам откапывали в оврагах пацаны, напоминали довоенныефильмы… И кто знает — где мне предстояло ночевать…

На углу в занимающихся бледных сумерках засветилась надпись«Рюм.чная»… — над ободранным одноэтажным зданием с зарешеченными витринами.Хоть кофе выпью, решила я, взвалила на себя слайдпроектор и сумки и взошла набетонную террасу, проросшую лопухами… За соседним столом, покрытым истертойклеенкой, сидели два подростка и пили водку.

— Кофе, пожалуйста, — попросила я официантку,выглянувшую наглой лисьей мордочкой из какого-то эстрадного скетча.

И она мне ответила в духе и в тоне скетча, словнорепетировала:

— У нас кофе нет, у нас «Рюмочная».

— А в рюмки вы только водку наливаете?

— Можно водку, — сказала она невозмутимо, —можно пиво…

— Ну, принесите пиво… — очень хотелось пить. Подросткиза соседним столом вели какой-то долгий решительный спор, который становилсявсе более отрывистым по мере убывания водки в бутылке. Несколько раз они оглядывалисьна меня…

— Да фуфло это, фуфло… — убеждал один, — ТэТэ уменя был в запрошлом годе, я его братану отдал, а у Косого купил ПэЭм…

— ПэЭм бьет сильно, но не метко… — возражал другой…

Он опять обернулся, и мы встретились взглядами. Пришла,наконец, официантка, принесла бутылку пива «Солодов»…

— Только, вы это… — сказала она, — нерассиживайтесь, через полчаса мы закрываемся на свадьбу…