– Так, снаружи конфетка, внутри дерьмо, – философскизаключил Генри.

Билл Фуллертон смотрел на незнакомца не мигая, сотвалившейся челюстью, забыв, что на коленях: у него дожидается колонкаспортивных новостей.

– Туз Мерилл, выдохнул он наконец. – Чтоб я так жил!

– Какого черта он тут потерял? – возмутился Генри. – Ядумал, он в Микэник Фоллз ишачит.

– Понятия не имею, – сказал Билл и снова оттянул нижнююгубу. – Только взгляни на него! Седой, как крыса, и наверняка такой же мерзкий!Сколько ему лет, Генри?

Генри пожал плечами:

– Больше сорока, но меньше пятидесяти, вот все, что могусказать. И кому интересно, сколько ему лет? От него на расстояниинеприятностями несет.

Как будто услышав последние слова, Туз повернулся квитринному стеклу и, медленно подняв руку, небрежно помахал. Оба парикмахеразаерзали на своих местах и возмущенно забурчали, словно пара старых дев,которые неожиданно поняли, что хулиганским посвистом, прозвучавшим неподалеку,подзывают их.

Туз засунул руки в карманы джинсов фирмы Лоу Райдерз и пошелпрочь: портрет человека, у которого времени вагон, а дел ни на грош.

– Как думаешь, может быть, позвонить шерифу? – предложилГенри.

Билл Фуллертон еще несколько раз дернул нижнюю губу, а потомпокачал головой.

– Он сам скоро узнает, что Туз вернулся в город. Сообщать нестоит. Ни мне, ни тебе.

Они сидели и смотрели вслед Тузу, шагавшему по Мейн Стрит,пока тот не скрылся из виду.

7

Едва ли кто-нибудь догадался бы, наблюдая, как Туз Мериллпраздно шатается по Мейн Стрит, что этого человека мучает серьезная проблема.

Проблема такого свойства, которое было бы понятно УмникуКитону: Туз задолжал одной веселой компании крупную сумму денег. Порядкавосьмидесяти тысяч долларов, если быть точным. Но самое страшное, что моглисделать кредиторы Умника, это упрятать его за решетку, а вот если Туз не вернетдолг в скором времени, скажем к 1 ноября, его без всяких колебаний моглиупрятать в гроб.

Ребята, которых Туз в свое время нещадно терроризировал, –Тедди Дачемп, Крис Чемберс и Берн Тессио, например, – узнали бы его с первоговзгляда, несмотря на седую шевелюру. В те годы, когда Туз работал натекстильной фабрике (последние пять лет она была закрыта), все было по-другому.В те времена он увлекался пивом и карманным воровством. Он тогда прибавил ввесе благодаря первому и стал предметом неусыпного внимания со стороны шерифаДжорджа Баннермана в связи со вторым. А потом Туз стал баловаться кокаином…

Он бросил работу на фабрике, потерял пятьдесят фунтов веса врезультате пагубного пристрастия и перерос из карманного воришки впервоклассного взломщика, по той же причине. Через его руки стали проходитьсуммы, знакомые лишь биржевым маклерам и торговцам наркотиками. Он мог начатьмесяц с пустыми карманами, а закончить обладателем пятидесятишестидесяти тысячдолларов, зарытых под засохшей яблоней в саду дома, где жил Туз, на КренберриБог Роуд. Сегодня он мог поглощать обед из семи блюд у Мориса, а завтрапробавляться макаронами с сыром на кухне у приятеля. Все зависело от рынка, отспроса и предложения, учитывая при этом, что Туз, как и большинство наркоманов,был сам основным потребителем. Год спустя после того как новый Туз – худой иседеющий – расстался с костюмами толстяка, коим постепенно заделался, сделавручкой народному образованию, он познакомился с ребятами из Коннектикута.Ребята баловались торговлей оружием, впрочем, и «дрянью» не брезговали. Тузсразу распознал, с кем имеет дело, – свой свояка видит издалека: братьяКорсоны, как и он сам, покупали товар у самих себя. Они предложили Тузу долю,считавшуюся по понятиям центральной части штата Мэн достаточно крупной, и он срадостью согласился. Эта сделка казалась ему столь же естественной, какторговля кокаином – бизнес есть бизнес. Если и было в жизни нечто обожаемоеТузом более машин и кокаина, так это оружие.

Однажды, оказавшись без средств, Туз отправился навеститьсвоего дядюшку, известного тем, что он ссуживал деньгами полгорода, да и«дрянью» промышлял. Туз не видел причин, по которым ему не следует обращатьсяза ссудой: он был молод (ну, скажем, сравнительно молод… сорок восемь), строилдалеко идущие планы и к тому же – родная кровь, как никак.

Как ни странно, дядюшка придерживался совершеннопротивоположного мнения.

– Ни Боже мой, – ответствовал Папаша Мерилл. – Мне известно,откуда к тебе поступают деньги, если поступают. Они поступают от этого белогодерьмового порошка.

– Но, дядя Реджинальд…

– Не называй меня дядей Реджинальдом, – перебил Папаша. – Утебя и сейчас следы порошка на носу. Какая неосторожность. Те, кто балуетсяэтим порошком и торгует им, неизбежно становятся неосторожными. А неосторожныезаканчивают свою жизнь в Шошенке. Если им, конечно, повезет. А если нет, то внебольшой яме приблизительно шести футов длиной и три глубиной. Как жеприкажешь мне вернуть деньги, если должник либо мертв, либо срок мотает. Неполучишь ломаного гроша, вот что я хочу сказать.

Эта безрезультатная встреча произошла как раз после того,как в должность шерифа вступил Алан Пэнгборн. Первая крупная операция Аланазакончилась арестом Туза и двух его приятелей, коих он застал врасплох, когдаони вскрывали сейф в кабинете Генри Бофорта в Мудром Тигре. Операция прошлабезукоризненно, как по писанному, и Туз оказался в Шошенке менее чем черезчетыре месяца после того, как его об этом заведении предупредил дядюшка.Обвинение в ограблении со взломом было отклонено в результате кропотливойработы защитника, но Тузу пришлось-таки провести достаточно много тревожныхдней и ночей в опасениях за свою дальнейшую судьбу.

Он освободился весной 1989 года и устроился на работу вМикэник Фоллз.

На работу устроиться он был вынужден как приговоренныйусловно. Фирма Оксфорд Плейнз Спидвей принимала участие в осуществлениипрограммы штата по всеобщей автоматизации и механизации, и Туз Мерилл поступилна должность механика по дорожно-ремонтным работам.

Большинство его старых приятелей никуда не подевались, неговоря уж о прежней клиентуре, и вскоре Туз снова занялся любимым и знакомымделом.

Он продолжал работать на Спидвее, пока не истек срокусловного приговора, и уволился в день по истечении. Ему позвонили от ФлайингКорсон Бразерз из Денбери, Коннектикут, и не успев моргнуть глазом, Туз сноваиграл в железные игрушки, не забывая присыпать их боливийским белым порошком.

Аппетит, как известно, приходит во время еды, и Туз оченьскоро поменял винтовки и пистолеты на, как ему казалось, более живой товаравтоматическое и полуавтоматическое оружие. Кульминация наступила в июненынешнего года, когда он продал ракету наземного базирования «Сандерболт»моряку с южноамериканским акцентом. Моряк заплатил Тузу семнадцать тысячдолларов новенькими хрустящими сотнями с непоследовательной серийнойнумерацией.