– У меня есть некое электронное устройство, которое я присоединяюк своей телефонной линии, – сказал Гонт спокойным многоопытным тоном. – Еслилиния прослушивается, загорается маленькая лампочка. Я сейчас на эту лампочкусмотрю, мистер Китон, – она не горит. Она темна, как темны некоторые души вэтом городе.

– Вы все понимаете, все! – Голос Китона дрожал отблагодарности за такое глубокое понимание. Он чувствовал, что готовразрыдаться.

– Да. И я звоню вам для того, чтобы предупредить – непринимайте никаких скороспелых решений, не совершайте необдуманных действий. –Голос по-прежнему звучал спокойно и доброжелательно, и Китону казалось, что егосознание, столь недавно омраченное тяжелыми мыслями, освобождается от них иготово взлететь, словно детский воздушный шарик. – Вы бы таким образом толькооблегчили им задачу. Вы понимаете, что могло бы случиться, если бы вы лишилисебя жизни?

– Нет, – пробормотал Китон. Он смотрел в окно затуманенныммечтательным взором.

– Они бы это событие отметили как праздник. Напились бы дочертиков прямо в кабинете у шерифа Пэнгборна. Потом пошли бы на Отечественноекладбище и помочились бы на вашу могилу!

– Шериф Пэнгборн? – неуверенно переспросил Китон.

– Не думаете же вы в самом деле, что такая козявка, какНоррис Риджвик, осмелится действовать самостоятельно, без указаний свыше?

– Нет, конечно. – Китон постепенно прозревал, как будтопелена с глаз спадала. Они! Они – это всегда была угрожающе-темная грозоваятуча над его головой, а когда он пытался ее ухватить, она оказывалась пустотой,паром.

Только теперь он наконец стал осознавать, что у Них естьлица и имена. Они даже могут быть уязвимы. Эта мысль приносила несказанноеоблегчение.

– Пэнгборн, Фуллертон, Сэмуэльс, жена Вильямса и вашасобственная жена. Они все – звенья одной цепи, но я подозреваю, даже, скорее,уверен, что основным скрепляющим звеном все же является шериф Пэнгборн. Еслитак, то вы его сильно порадуете, облегчив цепь на несколько второстепенныхзвеньев, а заодно и самого себя убрав с дороги. Более того, уверен, что именноэто и есть его главная цель. Но ведь вы не хотите ему помогать в достиженииэтой цели, правда, мистер Китон?

– Ни ззза чччто, – прошипел Умник. – Что я должен сделать?

– Сегодня ничего. Занимайтесь своими обычными делами. Еслихотите, поезжайте на бега и насладитесь еще раз замечательной игрушкой. ЕслиОни увидят, что вы не выбиты из седла, их уверенность поколеблется. Это внесетсумятицу и хаос в ряды врага.

– Сумятицу и хаос, – медленно повторил Китон, как будтодегустируя эти слова.

– Именно. А я продолжу разработку своего собственного планаи когда наступит время – сообщу вам.

– Вы обещаете?

– Безусловно, мистер Китон. Вы в моих планах играете самуюважную роль. На самом деле я вообще не смог бы зайти так далеко, какпредполагаю, без вашего участия.

Мистер Гонт повесил трубку. А мистер Китон положил свойревольвер и шомпол, которым только недавно тщательно чистил дуло, на место.Затем он вышел из кабинета, поднялся на второй этаж, в ванную, запихнул своюпропотевшую одежду в стиральную машину, принял душ и оделся во все чистое.

Когда он снова спустился, Миртл со страхом отшатнулась отнего, но Китон ласково поздоровался с ней и даже поцеловал в щеку. Миртлпоблагодарила в душе Бога. Как бы ни был тяжел кризис, кажется, он миновал.

3

Эверетт Френкел был крупным рыжеволосым мужчиной и столь жепоходил на ирландца, как большинство жителей округа Корк, что вовсе неудивительно, поскольку именно из Корка были родом предки его матери. Вот ужечетыре года как он работал первым помощником Рэя Ван Аллена, с тех самых поркак демобилизовался из рядов военно-морского флота. В тот понедельник онпоявился в Кабинете частной медицинской практики Касл Рок без пятнадцати восемьутра, и старшая медсестра Нэнси Рэмэдж попросила его немедленно отправиться наферму Бергмейеров. Она сообщила, что у Хелен Бергмейер этой ночью случилсяприступ, похожий по описанию на эпилептический. Если Эверетт предположительныйдиагноз подтвердит, ему следовало привезти ее на своей машине в город ипоказать доктору Ван Аллену, который должен появиться с минуты на минуту, а тотв свою очередь решит, стоит ли ее отправлять в клинику на обследование.

В другое время Эверетт не слишком обрадовался бынеобходимости с самого утра тащиться по вызову, да еще в такую даль, загород,но сегодня, в необычайный для такого времени года жаркий день эта перспективадаже радовала. Кроме того, еще существовала трубка. Едва забравшись в свой«плимут» он открыл «бардачок» и достал ее оттуда. Трубка была пенковая с чашкойширокой и глубокой. Вырезана она была превосходным мастером. Птицы, цветы ивиноградные лозы переплетались вокруг чаши в причудливом орнаменте, менявшемрисунок в зависимости от угла зрения. Эверетт оставил трубку в машине не толькопотому, что курить в кабинете врача было запрещено, но в основном по другойпричине: он не желал, чтобы ее видели другие, в особенности такая гусыня, какНэнси Рэмэдж. Сначала полюбопытствует, где он ее достал, потом – сколько за неезаплатил. Еще чего доброго начнут выпрашивать.

Он зажал мундштук в зубах, в который раз порадовавшись тому,как удобно он там устраивался, прямо как влитой. Взглянув на себя в зеркалозаднего вида, он вполне удовлетворился тем, что увидел. Трубка делала егогораздо привлекательнее, старше и солиднее, как ему казалось. А сжимая мундштукзубами так, чтобы чаша направлялась несколько под углом – вправо и вверх, он ичувствовал именно то, что видел: человека привлекательного, средних лет и оченьсолидного.

Эверетт поехал по Мейн Стрит по направлению к Тин Бридж,разделявшему город и предместье, но проезжая мимо Нужных Вещей, замедлил ход.Зеленый навес притягивал словно рыболовный крючок с лакомой наживкой. В тотмомент казалось очень важным – просто необходимым – остановиться.

Эверетт выключил двигатель, собрался уже выйти из машины, нотут вспомнил, что по-прежнему держит трубку в зубах. Он вынул ее изо рта (снеохотой, надо сказать) и снова запер в «бардачке». На этот раз он почти дошелдо порога магазина, прежде чем вспомнил, что оставил машину незапертой, ивернулся. Имея такую трубку, стоит ли рисковать? У кого угодно может возникнутьжелание присвоить эту красавицу. У кого угодно.

Он подошел к двери магазина и остановился, разочарованновздохнув. На витрине висело объявление:

ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА

Эверетт уже собрался уходить, как дверь отворилась. Напороге стоял мистер Гонт, сам необычайно элегантный и привлекательный всветло-коричневом телячьей кожи пиджаке с модными заплатами на локтях и вгрифельно-серых брюках.