украл у ребят рюкзаки, но не представлял себе, как это сделать.

В вагон заглянул Борис:

– Собираются!

Это была последняя станция.

Алексей Палыч и Борис вышли на платформу, уже не скрываясь. Но заметили их не сразу. Ребята побросали рюкзаки возле домика станции. Лжедмитриевна зачем-то зашла вовнутрь. Ребята побежали в пристанционный ларёк пить лимонад, оставив одного караульного.

Алексей Палыч огляделся. Тихо и пусто. В кронах тополей, высаженных вдоль платформы, суетились какие-то беззаботные птички. Железнодорожная курица, замызганная, как швабра, копошилась в куче мусора. Даже странно было, что в такой приветливый солнечный день может случиться что-то плохое.

Туго набитые рюкзаки ребят притягивали взгляд Алексея Палыча, и взгляд этот постепенно принимал хищное выражение.

– Боря, отвлеки дежурного, – вполголоса произнёс Алексей Палыч.

И опять Борису долго объяснять не пришлось. Он подошёл к дежурному и поманил его за угол со словами:

– Иди сюда, чего покажу.

Дежурный окинул взглядом окрестность, но, кроме Алексея Палыча, который стоял отвернувшись, поблизости никого не было.

– Ну чего? – спросил он небрежно.

– Иди, смотри.

Дежурный сделал два шага за угол. Борис сунул ему под нос запястье, на котором блестели часы.

– Ну и что? – спросил дежурный.

– Водонепроницаемые! Видал?

– Сто раз видал.

– Да ты смотри!

Борис сунул руку в бочку, стоявшую под водостоком.

Алексей Палыч между тем не терял времени. Короткой перебежкой он рванулся к рюкзакам, схватил два из них за лямки и поволок под платформу. Ребятишек, видно, бог не обидел силой: рюкзаки были неподъёмными, и похититель двигался не так быстро, как хотелось.

За углом в этот момент дежурный увидел, что пространство между стеклом и корпусом часов заполняется коричневой жижей.

– Дурак, – сказал он и вышел из мёртвой зоны. Выражение его лица тут же изменилось. Он увидел Алексея Палыча, который закатывал рюкзаки под платформу.

– Э-э-эй, – заорал дежурный, – ты чего делаешь?

На этот вопль из ларька выглянул один из ребят, крикнул что-то, и тут же весь табун выплеснулся на привокзальную площадь. Группа неслась на выручку решительно, хотя пока не знала, кого и от чего нужно спасать.

Алексей Палыч, багрово краснея, стоял возле краденого. Борис уже был рядом с ним. Но дежурный один против двоих воевать не решился, он ждал поддержки.

Группа, угрожающе дыша, обступила жуликов полукольцом. Объяснять ничего было не нужно: рюкзаки, ясно было, скатились под платформу не сами.

– Ты кушать хочешь? – ласково спросил Бориса паренёк с косынкой на шее.

Борис промолчал: не объяснять же, что воровали ради их же спасения.

– Концентратов захотелось? Сейчас мы накормим…

– Это не он, – сообщил дежурный, – он только отманивал. А главный вот этот, в очках.

– Сейчас будет без очков!

И быть бы Алексею Палычу без очков, а может быть, и с синяками, если бы Борис вдруг не бросился бежать.

Группа устремилась за ним. Бежали молча, но молчание это было нехорошим.

Алексей Палыч понимал, что Борис поступил правильно: пусть уж лучше бьют одного, чем двоих. Он всей душой желал Борису удрать, но всё же почему-то было за него неловко.

Однако в бегстве Бориса постепенно вырисовывался какой-то смысл. Он пробежал вдоль станции, свернул за пакгауз и на какое-то время скрылся из виду. Когда он появился, между ним и ребятами сохранялось примерно то же расстояние. Ребятишки были спортивные, но штормовки и свитера против рубашки и джинсов Бориса уравнивали шансы.

После пакгауза Борис повернул и побежал с другой стороны станции. Караульный заколебался: он мог перехватить беглеца, но оставить рюкзаки не решился.

– Бегите, Алексей Палыч! – крикнул Борис.

«Куда?» – мысленно спросил Алексей Палыч.

А Борис обогнул конец платформы и снова побежал к станции, теперь уже по шпалам. Увидев, что Алексей Палыч стоит на месте, он остановился, залез на платформу и подошёл к Алексею Палычу. Караульный бросился на него, сжал в объятиях, совсем не дружеских. Борис не сопротивлялся.

Алексей Палыч увидел, что к ним идёт Лжедмитриевна.

Ребята тоже увидели её, и это спасло грабителей от расправы.

Сначала Алексей Палыч удивился, что она не удивилась, увидев его. Но тут же удивился, что удивился: «мадам», она и есть «мадам» – что может быть для неё необычного на нашей слаборазвитой планете?

– Елен Дмитна, – сказал паренёк с платком на шее. Кажется, он был главным в этой компании. – Они рюкзаки украли! Дать им или в милицию?

– И не дать, и не в милицию, – спокойно ответила Лжедмитриевна. – Я их хорошо знаю. Просто я просила их проверить вашу внимательность.

«Значит, врать она всё-таки умеет», – подумал Алексей Палыч.

Не слишком убедительно прозвучали слова Лжедмитриевны. Да и говорила она на этот раз ровно и бездушно, словно переводила с иностранного.

– Елена Дмитриевна, – сказал Алексей Палыч, с трудом и отвращением выговаривая имя и отчество, – мне нужно с вами поговорить.

– Подождите немного, – сказала Лжедмитриевна ребятам и снова зашагала к станции. У вокзального домика она остановилась. – Слушаю вас, Алексей Палыч. Только, пожалуйста, недолго.

– А вы мне не указывайте, – строптиво сказал Алексей Палыч. – Или у вас так принято – наводить на чужих планетах свои порядки? Может быть, вы скажете, что этот поход тоже не вмешательство?

– Если даже скажу, то вы не поверите.

– Теперь тем более не поверю: я убедился, что вы способны на ложь. Я имею в виду «проверку внимательности».

– Но ведь и вы способны, Алексей Палыч. Я имею в виду слежку за нами.

– А я повторяю: вас не просили устанавливать свои порядки на чужих планетах! – решительно сказал Алексей Палыч.

– Только не надо насчёт порядков, – заявила Лжедмитриевна. – У вас уже давно пишут о преобразовании других планет. Вас об этом просили? Вы сначала свою преобразуйте. Хотя бы на ней наведите порядок.

– Да?

– Да.

– А ваше какое дело?

И тут Алексей Палыч, будучи человеком образованным и отчасти интеллигентным, с ужасом осознал, что затеял базарный разговор с Космосом. Лжедмитриевна – ещё полбеды; она же не человек, она – формула. Но ведь наверху всё слышали…

– Вот что, – строго сказал Алексей Палыч, – о преобразовании планет у нас пишут фантасты. Но даже они не имеют в виду планеты цивилизованные. А вот вы вмешиваетесь.

– Мы не вмешиваемся, – в который уже раз повторила Лжедмитриевна. – Да и не такие уж вы цивилизованные. Но спорить я с вами не буду. Что вы хотите сейчас?

– Отмените поход.

– Это уже невозможно. Можно было отменить до отправления электрички. Сейчас поздно.

– Что это значит?

– Вы не поймёте или не поверите.

– Чего ты из себя воображаешь? – спросил Борис, до сих пор молча стоявший рядом.

– Боря, – тем же ровным голосом сказала Лжедмитриевна, – если