Первый «кролик» – симпатичная женщина лет тридцати пяти с короткими темными волосами и карими глазами появилась, укутанная в блеклую простыню, как греческая богиня. Она подошла к складному стулу. Я видела, как она морщится, ступая на больную ногу. Села и, высоко подняв подбородок, посмотрела на расположившуюся за столом публику.

Главный врач клиники профессор Груца, энергичный и добродушный мужчина, похожий на пожарный гидрант, вышел на сцену и начал зачитывать документы.

Мы слушали бесконечно длинные куски текста, а потом переводчик озвучивал все это на английском.

– После смерти близкого друга Гитлера обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха в лагере Равенсбрюк было решено ускоренно провести медицинские эксперименты, известные как «опыты с сульфаниламидом». Доктор Карл Гебхардт, близкий друг и личный врач Генриха Гиммлера, был призван вылечить Гейдриха, тяжело раненного при покушении на его жизнь, когда чешское подполье организовало подрыв его машины.

Я не сводила глаз с женщины, которая сидела на сцене. Она слушала все это, высоко подняв голову.

– В процессе лечения доктор Гебхардт отказался использовать сульфаниламид. После смерти Гейдриха Гитлер обвинил Гебхардта в том, что он позволил его другу умереть от газовой гангрены. В результате Гиммлер и Гебхардт решили доказать Гитлеру, что отказ от сульфаниламида был правильным решением. Для этого сначала была проведена серия опытов на заключенных мужчинах из лагеря Заксенхаузен, а затем на узницах из лагеря Равенсбрюк.

Женщина на сцене откинула волосы со лба. Я заметила, что у нее дрожит рука.

– Гебхардт и его персонал отбирали для опытов абсолютно здоровых людей. Для копирования травматических повреждений особое внимание уделялось женщинам с крепкими ногами. В раны помещались провоцирующие газовую гангрену бактерии, а затем для лечения использовался сульфаниламид. Каждая умершая в результате этих опытов служила доказательством правоты доктора Гебхардта. Среди заключенных, на которых проводились опыты, была и Кася Баковски, в девичестве Кузмерик, – профессор указал на женщину, – которая в данный момент работает медсестрой в государственной больнице.

Профессор приподнял простыню, чтобы продемонстрировать ногу несчастной. Гитциг сделал короткий судорожный вдох. Усохшая, деформированная икра женщины напоминала выпотрошенную рыбу.

– Миссис Баковски оперировалась в одна тысяча девятьсот сорок втором году. Перенесла три операции. Все первой группы: бактерии, деревянные щепы, стекло и другие материалы. Надрез был сделан в левой нижней конечности, кровеносные сосуды по обеим сторонам надреза перетянуты.

Доктор продолжал, а Кася так и не опустила голову, только губы стали не такими жесткими и глаза заблестели.

– В рану заносились земля и деревянные щепки, после чего рана зашивалась и накладывался гипс.

Господи, неужели он не понимает, что ей больно слушать все это?

Я встала и подошла к сцене.

– Гипс не снимался достаточно долгое время, чтобы развилась газовая гангрена и прочие заболевания, – продолжал читать доктор. – Затем использовали сульфаниламид.

Врачи за столом быстро конспектировали выступление профессора.

– Помимо серьезной деформации, которая повлияла на всю костную систему, пациентка страдает от посттравматического стрессового расстройства, депрессий…

Кася встала.

– Простите, но… – Она одной рукой прикрыла глаза, а второй сжимала простыню на груди.

Я поднялась на сцену.

– Доктор, это надо прекратить.

– Но эти женщины дали согласие, – возразил профессор Груца. – Наши доктора, чтобы приехать сюда, вынуждены были внести изменения в свой и без того плотный график.

– И эти женщины тоже, доктор. Вы можете продолжить осмотр в частном порядке. Мы с доктором Гитцигом будем присутствовать.

– Это в высшей степени…

Я взяла Касю за руку:

– Эти женщины уже были жертвами жестокого обращения, и, пока я здесь, это не повторится.

– Давайте продолжим в обычном врачебном кабинете, – предложил доктор Гитциг.

Я проводила Касю со сцены за ширму и помогла надеть платье.

– Спасибо, – сказала она. – Я ценю ваше отношение.

– Вы хорошо говорите по-английски.

– Не очень.

– Определенно лучше, чем я по-польски.

– Моя сестра Зузанна еще не прошла осмотр. Но она в списке. Она доктор. И у нее очень хороший английский.

– Я прослежу, чтобы с ней все было в порядке.

В обычном кабинете осмотр проходил быстрее и не так напряженно. Присутствовали только доктор Гитциг, доктор Груца и я. Сестра Каси Зузанна вошла в кабинет последней. Она попросила, чтобы Кася тоже осталась, и врачи согласились.

Доктор Гитциг зачитывал ее бумаги:

– Зузанна Кузмерик. Сорок три года. Контрольная группа по испытанию сульфонамида. Вводились стафилококк и столбнячные бактерии. Одна из немногих пациенток, которая восстановилась без применения антибиотиков. В настоящее время страдает от головных болей, головокружения и расстройства желудка. Есть вероятность язвы желудка.

Доктор Гитциг запнулся.

– Все хорошо, доктор, – сказала Зузанна. – Продолжайте.

Гитциг поправил очки:

– Я не думаю, что…

– Я это уже читала, – добавила Зузанна. – Если честно – даже сама это писала. В заключении сказано, что меня стерилизовали, все верно?

Кася встала со стула:

– О нет.

– Все хорошо. Я лично составляла это заключение. Продолжайте, доктор.

Гитциг снова поправил очки.

Зузанна сидела, выпрямив спину, а врач начал осмотр. Пощупал лимфоузлы на шее.

– Наверное, вам тяжело, как доктору, вдруг оказаться на месте пациента? – спросила я.

– Нет, – ответила Зузанна. – Важно увидеть предмет с двух сторон. Для меня это полезно с профессиональной точки зрения. Это одна из причин, почему я бы хотела посетить Америку. Там у меня будет возможность получить дополнительные знания и повысить свою квалификацию.

Зузанна говорила на хорошем английском с приятным на слух польским акцентом.

Доктор Гитциг двумя пальцами помассировал шею Зузанны с левой стороны.

– Что, доктор? – спросила она.

– О нет, ничего, – ответил он. – Думаю, на этом можно закончить.

После осмотра польские женщины приготовились ехать домой, доктор Гитциг совещался со своими коллегами, а я тем временем решила раздать привезенные из Штатов подарки.

– Девушки, подходите ближе, – позвала я и достала из чемодана красивую сумочку из темно-синей кожи, с блестящими золотыми пряжками. – Это подарки от чудесного американского магазина «Лейн Бриант». – «Кролики» стояли как вкопанные. Мне показалось, что они слишком уж серьезные. – Прошу вас, не стесняйтесь, – сказала я и выше подняла сумочку. – Это все бесплатно. Это подарки. Синий в этому году в моде.