– Да нет, все так. – ответил Вяземайтлицемерно. – А у тебя еще много здесь знакомых?

Аснерд фыркнул, выехал вперед. Навстречу пронизывающий ледянойветер, на сытый желудок в нем никакого холода, никакой враждебности, простоветер. Все трое цепочкой тащились следом. Вяземайт и Конст в седлах передавалидруг другу мешок, Придон слышал их голоса, иногда насмешливые, иной разудивленные. Часто умолкали надолго, а если ветер менял направление, слышно былохруст мощно работающих челюстей.

Впереди по горам неслась крохотная фигурка скачущего коня.Придон рассмотрел в седле человека в доспехах и с красным плащом за спиной.Конь скакал по скалам, как горный козел, что знает каждый выступ, каждыйкамешек. Всадник повернул голову в их сторону, Придону почудилось пламя наместе глазниц, затем всадник исчез за выступом скалы.

Придон украдкой посматривал на воеводу. Тот слегкапомрачнел, лицо стало задумчивым.

– Аснерд, – сказал Придон с надеждой, – ты жевидел… Ты же видел!

Воевода нехотя кивнул.

– Да.

– Всадника на крупном коне?

– Верно.

– С красным плащом за спиной?

Аснерд подвигался в седле, лицо из задумчивого сталонедовольным.

– Придон, его многие видят… Это же Забертур! Придоноглянулся на Вяземайта с Констом, те смотрели только в мешок, не замечали дажеих двоих.

– Ну и что? – сказал он жалко. – Аснерд, я незнаю даже всей Артании, а уж здешние порядки…

– Это старая история, – буркнул Аснерд. –Очень старая. Ее забыли даже здесь, в горах.

– А ты откуда знаешь?

– От Льдяста. Я у него бывал раньше, когда-то мы дажедружили. Ну, мне так казалось. Словом, жил был тцар, который привел в этудолину полумертвых изгнанников и беглецов из разных племен. Он создал из нихновое племя, а затем половину жизни провел с мечом в руке, защищая и укрепляястрану. Наконец он добился, что другие племена его признали, пересталитревожить набегами, а затем ему предложили руку самой красивой женщины мира! Ивот должна быть свадьба…

Придон сглотнул ком в горле. Весь мир говорит о свадьбе,грезит о свадьбе, творит свадьбы. Вон два горных коршуна летят крыло в крыло,по перьям видно, что сейчас пойдут вить общее гнездо, вон две одинаковые скалы…

– И все люди, – продолжал Аснерд почти черезсилу, – знали и говорили с благодарностью, что не было большей заботы унего, чем благо его молодой страны! Боги, которые в те века больше, чем сейчас,вмешивались в судьбы людей, усомнились и решили проверить, так ли это. И тогдаявился к нему один и предложил на выбор: жениться, жить долго и счастливо,вырастить сынов, даже внуков посадить на коней и сделать воинами… или жеумереть сегодня, в цвете лет, но оставшиеся дни жизни тратить медленно,медленно…

Придон ахнул:

– Это же… это бесчеловечно!

– А при чем тут человечность? – удивилсяАснерд. – Выбор предложили боги.

– И что выбрал молодой тцар?

– Поколебавшись, – сказал Аснерд тяжелымголосом, – что было, то было, он выбрал все же последнее.

– Что? – не поверил Придон. – Что он выбрал?Аснерд не повел бровью, продолжал, будто не слышал:

– Был тогда по всей стране плач великий, ибо умеркрасавец тцар, что безумно любил страну и заботился о ней. Плакала молодаяневеста, что, так и не став женой, превратилась во вдову… И вот тцар каждый годпросыпается от вечного сна, выезжает на коне на белый свет. Три дня скачет,смотрит, вопрошает, как живут люди в его стране, которую он создал, ликует ееуспехам и горько рыдает над поражениями, над павшими воинами. Три дня емуотпущено в каждом году. Иногда он что-то успевает сделать для своей маленькойстраны великое, полезное… А потом снова земля с грохотом разверзается… ты ещеуслышишь!., он падет в бездну и засыпает до следующего года.

Придон слушал в благоговейном молчании. По спине бегалимурашки, а кожа на руках вздулась пупырышками. Аснерд взглянул в егопотрясенное лицо. По губам старого воеводы скользнула горькая усмешка.

– Ну как?

– Я бы так не смог, – прошептал Придон.

– Он был настоящий тцар, – согласилсяАснерд. – Настоящий.

– Настоящий, – сказал Придон с трудом. – Я… яне такой. Это Скилл у нас настоящий. Он весь в отца. А я… я в маму.

Аснерд дотянулся и похлопал его по плечу. Звук был такой,словно шлепал по огромному обкатанному волнами камню. И по твердости плечоПридона не уступает камню. Вот только сердце у брата Скилла совсем не каменное.Нет, у героя сердце и не должно быть каменным, иначе не услышит горестныхкриков тех, кого должен защищать, но все же сердце Придона слишком уж похоже насердце девочки-подростка.

– Я не знаю, что тебе сказать, – призналсяАснерд. – Не знаю, что лучше. Это слабость… наверное, я уже старею, теряюволчью хватку, которой гордятся все артане, но скажу как свое личное, хоть ты ине поверишь, – пусть будет правильно и то, и другое.

– Что?

– Большой стране, как вот наша Артания, нужны ижелезные герои, и мягкосердные ревуны.

– Ревуны? – переспросил Придон. – А что этоза звери?

Аснерд отвел глаза в сторону. Придону показалось, что погубам старого воеводы пробежала едва заметная усмешка.

– Плаксы, – ответил он коротко. Придон прикусилязык.

Дорога истончилась, пропала, еще сутки пробирались только поуказке Аснерда. Он не то сверялся со звездами, не то ориентировался по вершинамгор, затем появилась тропка, выросла в дорожку, а та и вовсе превратилась наследующий день в настоящую дорогу.

По обе стороны начали попадаться широкие каменные плиты свысеченными на них знаками и фигурками зверей. Дорога все еще поднималась, подкопытами трещал лед, в щелях белел настоящий снег, хотя середина лета. А затемАснерд ликующе вскрикнул:

– Ну, кто сомневался?

За все время в горах им попадались разве что крохотныекаргалистые деревья, чудом выросшие в трещинах, щелях. Обязательно низкорослые,покрученные, почти всегда одинокие, в таких расщелинах места только на одного,всегда все мелкое, кривое, разве что на дрова, а тут вдруг сперва мелколесье,Луговик вброд перешел мелкую горную речушку, и за ней сразу от воды пошли такиесосны, что, будь у Придона шапка, уже свалилась бы с головы. Вершинки все упираютсяв небо, стволы ровные, вытянутые, дрожат от жажды дотянуться до небес,разорвать острыми вершинками брюхо облакам…

На вершине неприступной горы гордо и надменно высилась надостальными горами, долинами, селами и пастбищами массивная крепость, что показаласьПридону просто продолжением самой горы.