Я долго думал над тем, каким путем Слай должен вернуть этиденьги, и в конце концов потребовал от него, чтобы он перевел их в Национальныйжелезнодорожный банк на счет К.В. Кинсингтона.

На случай, если трюк с письмом не удастся, у меня было взапасе и еще кое-что. Я постарался представить себе ход мыслей Огдена Слая.Конечно, он не на шутку встревожится, понимая, что его правая рука — Билл Пиви— запросто может подставить его, и тогда, без сомнения, полиция заподозрит егов профессиональном шантаже. Это было бы для него полным крахом.

У него теперь есть только один выход — по возможности дольшеморочить мне голову, оттягивая время, и постараться добиться личной встречи, атам уж — кому повезет.

Я написал в Национальный железнодорожный банк письмо, вкотором объяснял, что собираюсь на днях заехать к ним и открыть у них счет, апотому, если на мое имя поступит крупная сумма денег, прошу принять эти деньгии подержать до того времени, когда я смогу приехать и оформить счет надлежащимобразом. В письме я указал номер почтового ящика, на который я получал почту,чтобы нельзя было выследить, что она попадает в руки Эда Дженкинса.

Закинув письма на почтамт, я отправился навестить Бобо. Песпочти поправился и уже мог ходить, но я решил пока не забирать его. Во-первых,я боялся, что рана может открыться, а во-вторых, мне еще предстояло кое-что сделать.Сочтя, что на сегодня хватит, я вернулся домой и завалился спать.

На следующее утро мне позвонила миссис Ламберт и пригласилапоужинать; это будет всего лишь неофициальный ужин, сказала она, только Луиз сженихом, мистер Ламберт, она и я. Я был немало удивлен. Мне вспомнилось лицоэтой женщины — спокойное, без всяких эмоций, с проницательными глазами,внимательно наблюдающими за каждым движением дочери. Я принял приглашение. Дочего мне хотелось взглянуть на Огдена Слая сегодня вечером!

По моим подсчетам, Огден Слай должен был получить письмо сутренней почтой. Так же как и Национальный железнодорожный банк. То, что именнов этом банке Огден Слай имеет личный счет, я обнаружил, когда рылся в бумагах,хранившихся в сейфе Джона Ламберта. Я представил себе реакцию Огдена Слая,когда он получит это письмо. Первым делом он бросится в банк в поискахинформации относительно счета некоего К.В. Кинсингтона и там без труда сможетознакомиться с моим письмом, а уж из письма узнает и мой адрес, о чем мне оченьскоро станет известно.

Однако я не слишком обольщался. К полудню в моем почтовомящике оказалось письмо от Огдена Слая. Он изъявлял желание поговорить со мноюотносительно касающегося нас дела, но хотел быть уверенным, что беседаостанется между нами. Он просил меня позвонить по такому-то номеру и считатьвсе дело сугубо конфиденциальным.

Итак, Огден Слай занервничал. Разумеется, не настолько,чтобы сразу поддаться грубому нажиму и расстаться с приличной суммой, но все жедостаточно, чтобы решить, что от меня лучше отделаться.

Изменив голос, я позвонил ему из телефонной будки.Вряд ли онзнал Кинсингтона лучше, чем я, а вот голос, звучащий по телефону, ни в коемслучае не должен напоминать голос доброго друга семейства Ламбертов ЭдаДженкинса.

Во время этого разговора я почувствовал себя эдакимпридурковатым филантропом, хотя, с другой стороны, знал, что поступаю так нетолько потому, что хочу восстановить справедливость, но еще и потому, чтодолжен отплатить за своего пса, а потом, когда это все кончится, у меняокажется в надежном месте кругленькая сумма, и Бобо будет отомщен. Только ненадо спешить. Что же касается Луиз… Да ну их к черту, этих девиц! Что-то она невызывает у меня доверия.

Уже в начале разговора я понял, что Слай заглотнул приманкуи основательно повис на крючке. Для убедительности я упомянул о делах ДжонаЛамберта. Слаю и в голову не могло прийти, что кто-то еще, кроме самого К.В.Кинсингтона, может быть посвящен в давно забытые подробности дела. Он предлагалмне вместе обсудить проблему, но я для начала потребовал выплаты всех денег,добытых вымогательством, чтобы вернуть их Ламберту. При этом я так и кипелгневом праведным.

Слай тянул время: просил встретиться с ним прежде, чем ясовершу необдуманный поступок, уверял меня, что я ошибаюсь, что он никогда неполучал ни от кого никаких денег и что он все объяснит мне за несколько минутпри личной встрече — в общем, всячески старался заморочить мне голову.

После некоторых колебаний я назвал ему улицу и сказал, чтобуду там сегодня в семь вечера, но встретиться мы сможем только при одномусловии — если у него будет при себе чек на предъявителя на сумму в десятьтысяч долларов. Мне известно, заверил я его, что он получил от Ламберта гораздобольше, но, если он принесет чек на десять тысяч, я сочту это гарантией того,что ему можно верить.

Тут он взорвался и сказал, что придет поговорить со мною, ночерта с два заплатит хотя бы один цент и никакого чека при себе у него небудет.

Но я продолжал гнуть свое, и в конечном счете он пообещал,что пошлет ко мне человека с десятью тысячами наличными, если меня это устроит.Я согласился, сказав: пусть приходит в комнату номер девятнадцать по указанномуадресу. Мне важно было разыграть из себя доверчивого, но упрямого малого,эдакого твердолобого лопуха, и я блестяще справился с этой ролью.

Меблированные комнаты, номер одной из которых я назвал ему,принадлежали моему приятелю-китайцу, и из всех моих друзей китаец был самымнадежным и преданным.

Днем я заехал к китайцу, поговорил с ним и сделал несколькотелефонных звонков. К семи часам был готов к схватке.

Человеком Огдена Слая конечно же оказался Билл Пиви. Оба онитак глубоко завязли в этом деле, что еще одно убийство ничего не решало, темболее если оно давало им возможность выпутаться из этой истории.События развивалисьстремительно. И в смерти Неистового Энди Карузерса, принявшей столь непонятныйоборот, и во внезапном воскресении из мертвых К.В. Кинсингтона Слай и егоподручный видели лишь перст судьбы, повернувшейся к ним спиной. Откуда им былознать, что их попытка посмеяться над Эдом Дженкинсом, застрелить его собаку иповесить на него убийство не принесет им ничего, кроме несчастья.

Ровно в семь часов в меблированных комнатах появился БиллПиви и сообщил китайцу, что хочет повидаться с приятелем, занимающимдевятнадцатый номер.Китаец улыбнулся, кивнул и в свою очередь сообщил: этотсамый «плиятель» распорядился не пускать к нему посетителя до тех пор, пока тотне предъявит десять тысяч долларов наличными.

Находясь выше этажом и подглядывая в дырочку, я следил запроисходящим. Пиви разозлился — он явно не знал, как ему поступить, — иначал препираться с китайцем. Пожав плечами, тот включил коммутатор и сказалПиви, что он может побеседовать с «плиятелем» по телефону. Это тоже неустраивало Пиви — он непременно хотел покончить со мной как можно скорее, новсе же ему пришлось звонить мне, и я повторил: пусть он предъявит десять тысячдолларов, иначе я не стану с ним встречаться. Билл поначалу заартачился, но вконечном счете показал китайцу десять тысячедолларовых купюр.Значит, мневсе-таки удалось разыграть перед Огденом Слаем упрямого твердолобого простака,и он на всякий случай дал своему посланнику деньги. Когда китаец убедился, чтоденьги у Билла при себе, — Билл, конечно, не подозревал, что я наблюдаю заними, — я сказал Биллу, что теперь китаец проводит его ко мне. К томувремени Билл уже заподозрил неладное и, поднимаясь по лестнице, держал пистолетнаготове.