Она стояла, не собираясь уходить. Конечно же она видела меняоколо сейфа и наверняка поняла, что я неспроста сшиваюсь в кабинете мужа, гдемне совсем нечего делать. Интересно, закроет ли она глаза на то, что видела? Иесли да, то почему — просто из вежливости, как хозяйка дома, или по какой-тодругой причине? Этого я не знал, а посему поклонился и вышел, чтобы потанцеватьс Луиз.

Да, это был танец так уж танец!

Луиз смеялась, овевая меня ароматом духов, и подшучиваланадо мной, называя «папочкой, которому все до лампочки». Я, конечно, понимал,что тут тоже какая-то игра, только не знал, кто сдает карты, а поэтомупомалкивал.

— Ну давай же, папуля! Неужели тебе все долампочки? — посмеивалась она. — Не могу же я танцевать в обнимку своздухом! Ты бы хоть прижался ко мне, что ли, чтобы я почувствовала, что у меняесть партнер. Ведь ты же наверняка обжимался с девицами на воскресных школьныхпикниках, которые были для вас пределом мечтаний. Да поживее. Ведь это жевсе-таки джаз! Пошевели конечностями, а то мои бедные родители еще, чегодоброго, подумают, что мой новый друг не человек, а манекен из витрины. Давайже, Эд, не спи на ходу!

— А где костюм, в котором ты была в тот вечер, когда явпервые встретил тебя? — нанес я ответный удар.

— Кто же надевает на танцы костюмы? — заметилаона.

— А не разрешишь мне взглянуть на него?Взгляд еесделался на мгновение задумчивым.

— Я и так могу сказать тебе то, что тебя интересует, —произнесла она наконец. — Кто-то залез в мой гардероб и вырвал из рукаваклок. Только не понятно, кому это понадобилось и зачем.

Я глянул на ее обнаженную руку, на которой не было не толькоследов собачьих клыков, но даже намека на синяк, и задумался над ееобъяснением. Она действительно не могла оказаться в моей квартире, когда былранен Бобо. В тот вечер она была со мной. Музыка замолчала, парочки разошлись,и к нам подошел человекообразный осьминог.

— Все, это последний танец. А после ужина, Луиз, ятанцую с тобой.

Она кивнула, все еще прижимаясь ко мне, словно надеясь найтиподдержку и избежать нежелательного танца.

— Прошу прощения, Дженкинс, — обратился ко мнечеловекообразный осьминог. — Так уж получилось, что карты ложатся в моюпользу, и я точно знаю, что вы проиграете.

Голос и весь его облик вызывали во мне раздражение.

— Я еще никогда не проигрывал, — сказал я. —И лучше не обольщайтесь, что карта ложится только в вашу пользу. У меня тожеприпасено кое-что.

— Что же, интересно? — поинтересовалась Луиз,нахмурив бровки, но в глазах ее заплясали чертики.

— Хороший игрок всегда умеет припрятать туза, —быстро проговорил я.

— Вот как? — изумилась она. — Тогда у менятоже есть припрятанный туз. Я знаю, про что вы говорите.Про покер. Кстати, ухорошего игрока должна быть не только нужная карта, но и еще одна, такая же,лежащая рядышком. Как это там у вас называется?.. А-а, «спиной к спине», воткак.

— Ну ладно, хватит болтать глупости! — нетерпеливоодернул ее Слай и, схватив своими длинными волосатыми руками за гладкоеплечико, утащил прочь.

Несколько мгновений я наблюдал за ними, но потом вниманиемое отвлек поток слов, исходивший из прелестного ротика более чем оживленнойблондинки. Я не ощущал пока необходимости начинать конкретные действия противОгдена Слая, так как не был уверен, что именно он стрелял в мою собаку, хотя…

Наконец вечер подошел к концу. Почему я согласился посетитьэтот прием, я так и не понял. Скорее всего, это были подготовительные действияк более серьезному шагу, и было совершенно ясно, что мне не удалось проникнутьв мотивы, движущие игроками.

Луиз проводила меня до входной двери, обвила руками ипоцеловала в губы. Поцелуй этот, поспешный и твердый, был, скорее всего,показным, и я быстро огляделся, ища глазами того, для кого он предназначался.

Зрителей было двое. В уголочке, с лицом, напоминавшимзастывшую маску, и ничего не выражающим взглядом, стояла миссис Ламберт. Онастояла в самом конце коридора, куда совсем не попадал свет, и я не был уверен,заметила ли ее Луиз. Возле одного из окон, выходивших на веранду, я заметилкакое-то движение и, приглядевшись, увидел Огдена Слая, притаившегося в тени.Интересно, знает ли девушка, что он там?

Поцелуй мог предназначаться для обоих. А возможно, онадумает, что наблюдатель только один. Если она имела в виду свою мать, то,вероятно, хотела показать ей, что не любит Огдена Слая. Если же она виделавозле окна Слая, то тут мне трудно понять, как дальше повернется игра.

Я сел в автомобиль, все еще чувствуя на губах этот твердыйпоцелуй, выехал на улицу и вскоре свернул на обочину, притаившись в тенидеревьев, чтобы проверить, нет ли за мной слежки. Улица вроде бы была пустынна.

Я направился к собачьей лечебнице. Сейчас меня гораздобольше интересовало состояние Бобо, нежели все остальное, и все-таки ячувствовал в мозгу какое-то шевеление, какое-то воздействие неизвестных сил,ввергнувших меня в водоворот событий, о которых я не знал практически ничего.

Все в этой истории было замешано на конфликте эмоций,которые были так сильны, что могли влиять на ход жизни конфликтующих сторон,хотя при этом все было скрыто под маской респектабельности. В этой страннойситуации я чувствовал, что меня все сильнее тянет к этой девушке, моя симпатияк ней росла.

Псу стало лучше. Силы его быстро возвращались по мере того,как крепкий организм вырабатывал новую кровь взамен потерянной. Мне сказали,что уже через несколько дней я смогу забрать Бобо. Новость меня порадовала —я-то думал, что еще не скоро воссоединюсь со своим четвероногим другом.

Вернувшись домой, я поставил машину в гараж, поднялся налифте и вставил ключ в замок. Вдруг из квартиры послышался страшный грохот, ямашинально отпрянул, прижался к стене и приготовился дать отпор.Дверьраспахнулась, чуть не ударив меня по лицу, и какая-то темная фигура понесласьпо коридору в сторону черной лестницы. Похоже, неизвестный предвидел, что яотшатнусь, — чтобы принять защитную позу, — и, воспользовавшись этим,удирал теперь со всех ног.

Я опрометью кинулся в квартиру. На полу на спине лежалчеловек, глаза его закатились в предсмертной муке, и он беспомощно хватался загрудь, из которой торчала рукоятка ножа. Только тут до меня дошло, каким я былидиотом. Ведь я знал, что Огден Слай не из тех, кто станет сидеть сложа руки испокойно взирать, как кто-то вмешивается в его игру. Увидев меня в домеЛамберта, он понял, что конфликт неизбежен, что так просто ему от меня неотделаться, а значит, нужно поставить передо мной преграду, пока я не успелиспортить ему все дело.

Что за наказание быть мошенником, которого знает всяполиция! Ведь полиция всегда готова повесить любое преступление на человека с«прошлым». Слай знает это, поэтому он поручил кому-то заманить в мою квартиручеловека, прикончить его и спокойно ждать, как будут развиваться события —дальше-то в дело вступит полиция. Будучи мошенником, известным в несколькихстранах и в десятке штатов, я никогда не смогу убедить ни один суд присяжных,что это не я всадил нож в грудь несчастного.