Я не сомневался, что в полицию уже позвонил таинственныйголос, назвавшийся «одним из жильцов» и пожелавший остаться неизвестным, исообщил, что слышал звуки борьбы и крики из моей квартиры. Полиция навернякауже мчится сюда, а я стою здесь, рядом с умирающим, прилично одетымнезнакомцем.

Губы его, скривившись в муке, пытались что-то произнести, нокогда я склонился над ним, он был уже мертв. На улице послышался рев сирены ивизг тормозов, и полицейский автомобиль, вынырнув из-за угла, остановился передмоим домом. Рев полицейской сирены гулко пронесся по улице, эхом отдаваясь отзданий, и ворвался в окно моей квартиры.

Человек, лежавший на полу, был мне незнаком. Того, ктоопрометью бросился на лестницу, я тоже не знал. Лица его я не успел разглядеть,зато мое внимание привлекли его плечи, скособоченные в одну сторону. Я заметилтакже, что рука у него перевязана, — вполне возможно, что под бинтамиследы собачьих клыков. Если это так, то…

У меня не было времени на размышления. Полиция, должно быть,уже внизу и с минуты на минуту появится у дверей моей квартиры.

Я выглянул в окно. Тремя этажами ниже, в зловещем мракеночной улицы, мерцающей тусклыми огнями, вырисовывались очертания дворика,украшенного цветами и декоративным кустарником.

Я нашел в чулане моток веревки, приподнял тело вместе сковриком, на котором оно лежало, и обвязал его за плечи, закрепив морскимузлом, тугим и в то же время дававшим возможность по мере надобности ослабитьверевку или затянуть ее туже. Потом я подкатил кровать к окну, пропустил веревкучерез медную спинку, чтобы скомпенсировать тяжесть, поднял тело и осторожноопустил его во двор.

Подергав за веревку, я освободил от нее тело и втянул ееобратно. Через минуту в дверь требовательно постучали. Я открыл и увидел группулюдей в полицейской форме. На мне был домашний халат и тапочки.

— Говорят, у вас слышали шум борьбы. В чем дело? —проговорил главный, лицо его было бледным и напряженным.

Чувствовалось, что он наслышан об Эде Дженкинсе и боитсядопустить промах. С ним были еще четверо, правда, вид у всех у них был довольнопонурый. Я почувствовал себя более уверенно.

— О, значит, вам сказали про мой звонок? — спросиля.

— Ваш звонок? — удивился полицейский.Я рассеяннопосмотрел на него:

— Конечно. А кто, по-вашему, вам звонил?

— Дежурный сержант доложил мне, что звонивший отказалсяназвать свое имя, сказал, что живет в этом доме и что сверху слышен какой-топодозрительный шум.

Я кивнул. Разговор принимал нежелательный оборот.

— Я не назвал своего имени, боялся, что полиция мне неповерит. Последнее время мне бывает трудно в чем-либо убедить ваших ребят. Вквартире наверху был шум, и я точно слышал, как кто-то упал на пол. Потом —звук убегавших шагов и тишина. Ну я и позвонил дежурному сержанту.

Офицер поскреб затылок:

— Но звонивший утверждал, что в квартире наверху живетЭд Дженкинс, известный всем Неуловимый Мошенник.

Я рассмеялся:

— Ах, вот оно что. Тут произошла путаница. Сержантспросил меня, к кому им обратиться, если понадобится дополнительная информация,и я посоветовал ему направить своих людей в квартиру Эда Дженкинса. А он,наверное, все перепутал. Вы бы поднялись в квартиру выше этажом, офицер, давзглянули, что там делается.Вы же понимаете, что с моим прошлым мне никто неверит, хотя я давно «завязал». Если за милю от меня произойдет что-нибудьэдакое, то всегда найдутся «добрые люди», которые станут говорить, что это моихрук дело. Вот почему, что бы ни произошло, я всегда стараюсь поставить визвестность полицию.

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и наморщив лоб,мучительно напрягая свои слабые полицейские мозги.

— Ладно, я туда поднимусь, изрек он наконец. —Только сначала осмотрю вашу квартиру. Прямо сейчас. — С этими словами онвошел, сунул руки в карманы и принялся шагать по квартире.

— Пожалуйста, проходите, господа, — пригласил яостальных. — Я сожалею, что по настоянию многочисленной группы избирателейне могу теперь предложить вам элементарного гостеприимства, но эта поправка кконституции касается, скорее, мошенников, нежели полицейских чинов или представителейзаконодательной власти. Пожалуйста, прошу вас.

Моя речь заставила их на мгновение задуматься, но, ипоразмыслив немного, они вряд ли что поняли. Войдя с настороженным, даженесколько враждебным видом, они принялись бродить по моему жилищу.

— Вам, конечно, известно, что из полицейского участкакаждые две-три недели присылают людей осматривать мою квартиру, —невозмутимо проговорил я. — Если вам потребуется моя помощь, дайте мнезнать.

Они не отреагировали на мое замечание, а продолжали ходить поквартире, пока не убедились, что в ней нет ничего подозрительного. Тогдастарший полицейский решил подняться этажом выше. Я «сделал ход конем» ипринялся отговаривать его:

— А вдруг я ошибся и вы только напрасно потревожитежильцов? Если же мои предположения правильны и там действительно совершенопреступление, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. Наверное, нестоит туда ходить.

Полицейский задумчиво посмотрел на меня и повел своихподчиненных наверх. Там их встретил целый хор недовольных сонных голосов —жильцы дружно недоумевали, что полиция делает здесь в такое время суток, —послышались словесные угрозы, переросшие в шумную перепалку. Я понял, что дляжильцов сверху я уже никогда не буду добрым соседом и лучше мне куда-нибудьпереехать.

Сосед сверху явно переборщил, раздавая обещания разобратьсясо всеми присутствующими и описывая, как полетят их головы после того, как онвсе доложит их начальству, — за это они тщательно обыскали его квартиру. Яслышал, как их ноги тяжело топали по полу. В квартире обнаружили спиртное.Сколько его там нашли, точно не знаю, но, по-моему, достаточно, чтобы спастисвои головы от начальственного разноса. Забрав владельца конфискованного товараи прихватив несколько «вещественных доказательств», они спустились вниз. Я ипонятия не имел, что сосед занимается подпольной продажей спиртных напитков,теперь же карты ложились в мою пользу. Однако полиция могла вернуться в любоевремя, чтобы еще раз расспросить меня и выслушать мои показания. Поэтому я нестал тратить времени даром: подождал, когда они уйдут, не без труда перетащилтруп в машину, осторожно вывел ее из гаража и уже через несколько минут мчалсяпо ночным улицам.

Еще раньше я предусмотрительно разузнал, где живет ОгденСлай. Остановив машину в темном переулке в паре кварталов от его дома, ябесшумно проник в его гараж и угнал автомобиль, хотя мне и пришлось изряднопопотеть над замком. Открывая его, я постарался не оставлять отпечатковпальцев. Соединив контактные провода, я включил зажигание, вывел машину наулицу и поехал к тому месту, где оставил свой автомобиль.Переложив труп вмашину Слая, я сел за руль и, вздохнув с облегчением, направился в сторонуреки. Там я вынул нож из груди убитого и забросил его подальше в воду. Коврикже спрятал в кустах, собираясь позднее зарыть его. Посадив труп на сиденье, янажал на газ, направил машину под откос и, выпрыгнув на ходу, принялсянаблюдать, как дорогостоящий автомобиль кувыркается в воздухе. Дождавшись,когда раздался прощальный грохот, я повернулся и пошел обратно.