И чаепитие продолжалось. Что было потом, Катяне помнит. То ли заснула, то ли потеряла сознание… Пришла в себя глубокой ночьюс безумной головной болью. Кавалера и след простыл, а вместе с ним убежалашкатулка с колечками, серебряные ложечки и накопленные баксы. И вот теперьобезумевшая от горя Катя грозит агентству судом.

– Идите в милицию, – посоветовала я.

– И что? – возмутиласьнесостоявшаяся француженка. – Я же его сама привела и чуть ли не своимируками все отдала. Нет, милиция не поможет. Это вы должны внимательно проверятьклиентов.

– Вас предупреждали, что не стоит вестинезнакомого человека в первый день домой?

– Но он казался такимположительным, – зарыдала Катя.

Я быстро распрощалась. Сев в машину, обдумалаинформацию. Вот ведь дура. Но что происходит с Базилем? Может, просто сошел сума и бродит по Москве в невменяемом состоянии, не контролируя свои действия.Заявиться к этой жуткой тетке и украсть серебряные ложечки? Нонсенс. Во Францииу Корзинкиных изумительное столовое серебро и несколько отличных сервизов навсе случаи жизни…

Ладно, ясно пока только одно: Базиля нужноотыскать как можно быстрей. Он должен вернуть Кате украденное, а уж потомразберемся, к какому врачу тащить мужика – к психотерапевту или к психиатру.

У второй «невесты» трубку долго не снимали. Яуже собралась отключиться, как раздался слегка запыхавшийся голос:

– Слушаю.

Я опять завела песню про «юриста» изагентства.

– Совершенно не понимаю, о чем мы можембеседовать, но, если надо, приезжайте, только до шести, успеете? – сказалаАнна.

Глянув на часы, я отметила, что стрелкиподбираются к половине пятого. Волоколамское шоссе находится на другом конце,но можно постараться. «Вольво» плавно поплыл в потоке машин. Радио бормоталокакую-то чепуху, выпуск новостей прервался рекламой. Безнадежно отстояв во всехвозможных пробках, я наконец выехала к метро «Сокол» и, попав на Волоколамку,принялась разыскивать восьмой дом.

Здание выглядело внушительно. Огромное, построеноиз светлого кирпича. На дверях подъезда домофон. И квартира не чета Катиной –высоченные потолки, широкие коридоры, огромные комнаты. Меня провели вгостиную. Хозяйка картинно погрузилась в глубокое вольтеровское кресло ипроизнесла:

– Чем могу служить?

Старомодность оборота речи как нельзя лучшесоответствовала ее внешнему облику. Казалось, Анна выпала из шестидесятых годовдевятнадцатого века. Блузка с высоким воротником, закрывающим шею, тонкая талияи длинная, почти до пола, тяжелая шерстяная юбка. На голове «учительский»пучок, в ушах крохотные жемчужинки. Просто, элегантно, интеллигентно…

– Хотим узнать, как прошла ваша встреча сКорзинкиным.

Анна, не удивившись моему приходу, сталарассказывать. Выяснилось, что Базиль тоже сначала произвел на нее самоеблагоприятное впечатление. Речь выдавала в нем человека образованного, пару разон вставлял в разговор цитаты из Шекспира. Безупречная одежда, дорогойодеколон. На свидание пришел с розой.

Они прошлись по набережной, в сторонугостиницы «Украина», но стояла промозглая погода, от реки дул пронизывающийледяной ветер, и Аня окончательно замерзла. Тогда кавалер предложил зайти вресторан, где женщина разочаровалась в избраннике.

– Он какой-то сальный, – поежиласьАнна, – сначала долго хвастался домом и бизнесом, потом началинтересоваться моим материальным положением.

Анечка честно рассказала правду. Живет вместес родителями безвременно умершего мужа, имеет одного сына. Старики души не чаютв невестке, хотят, чтобы она вновь вышла замуж и нашла женское счастье. Сденьгами у нее как у всех, и жениху ничего, кроме хорошего воспитания ипервоклассного образования, предъявить не может.

– Он так настойчиво выспрашивал, есть ликто-нибудь у нас дома, – передернула плечами женщина, – потом сталнапрашиваться в гости, говорил, что влюбился с первого взгляда, предлагалзлатые горы…

Но разумной Ане показалось странным такоеповедение, и, вспомнив предостережение Мики, женщина решительно сказала:

– Ко мне как-нибудь в другой раз!

Кавалер продолжал настаивать, но Аня былатверда. Нет, и точка. Жених переменил тему, начал рассказывать об Италии. Потомвелел подать просто грандиозный ужин, заказав все самое дорогое – икру,осетрину на вертеле, салаты, мороженое, фрукты и бутылку коньяка. Разговоркрутился вокруг кулинарии. Базиль очень потешно рассказывал, как, будучи вКитае, получил на ужин какие-то белые шнурки. Сначала решил, что это макароны,а потом выяснилось – особые червяки. Просто не знал, куда деваться – кругомбыли китайцы, поедавшие блюдо с невероятным аппетитом. Аня улыбнулась иподумала, что, может быть, Корзинкин не такой уж и противный, а в гости рвалсяпотому, что она ему понравилась…

Когда подали кофе, Базиль, извинившись, встал.Женщина прождала его больше получаса. Потом, испугавшись, что претенденту на ееруку стало плохо, побежала к мужскому туалету. Но, судя по всему, там еекавалера не было. Гардеробщик сказал, что высокий темноволосый мужчина всветлом пальто давно вышел на улицу. Анечка, не веря собственным ушам,вернулась в зал. Но пришлось признать – «жених» просто ушел, оставив еерасплачиваться за шикарный ужин. По счету выходило около трех тысяч. Такихденег у бедолаги не было. Пришлось долго объясняться с обозленным метрдотелем иоставлять в залог браслет, серьги и паспорт. На следующее утро Аня одолжила уподруги нужную сумму. Старикам ничего не рассказала.

– Будут расстраиваться, плакать, –махнула женщина рукой, – сама виновата, нечего затевать свадьбы-женитьбы.Так мне и надо, хорошо еще, что не пригласила подлеца домой.

– Анечка, вы видели его паспорт?

– Он его сразу показал, – ответилаженщина, – Базиль Корзинкин. Нет, здесь все нормально, может, у французовтак принято, что дама платит в ресторане?

Конечно же, нет. Парижане безумно жадные, ноне до такой же степени, и, приглашая даму поужинать, галантно подписывают счет.Это не американцы с их ненормальным феминизмом. Нет, у Базиля определеннопоехала крыша.