– Я все понимаю, – тихо сказала она.

– Но мы не будем спешить, да?

– Конечно. Если вы не передумаете… – голос у неесорвался, – то…

– Что?

– То приходите ко мне в Москве, у меня двухкомнатнаяквартира, я живу одна.

– Мака, ты… Знаешь, мне сначала не нравилось имя Мака,а сейчас ужасно нравится. Оно такое же милое, как ты, оно тебе идет. Я напишупро нас повесть или рассказ и назову…

– Вы уже говорили, «Вино из яблок» да?

– Нет, «Вино из яблок и воды Майна».

– Красиво. И о чем он будет?

– Я же сказал – о нас, о девочке, в которую вдругвлюбился немолодой мужик и сделал ей предложение, а она боится, что это спьяну,потому что тоже влюбилась в него… Ты же влюбилась в меня?

– Да.

– И боишься, что я сделал тебе предложение спьяну?

– Боюсь, – тихо ответила Мака.

– Напрасно.

Он вдруг вытащил из кармана мобильный телефон:

– Сейчас еще не поздно звонить твоей маме?

– Маме? Зачем? – перепугалась Мака.

– Чтобы попросить у нее твоей руки. Говори номер!

– Мама, наверное, уже спит.

– Ничего, разбудим ради такого дела!

– А давайте позвоним утром…

– Боишься, что я к утру передумаю и только зряпереполошу твою маму? Почему ты такая недоверчивая?

Он вдруг расхохотался.

Ее бросило в жар. Что это с ним?

– Я понял, я все понял… Знаешь, у нас в гостинице живетодна тетка, пишет какие-то дамские романы, я на стенде видел, один ее романназывается «Все мужики козлы»! Ты тоже так считаешь?

Она засмеялась. Но ничего не ответила, видимо, была согласнас дамской писательницей.

Его это умилило. Его сейчас все умиляло.

– Я, вероятно, тоже все-таки не подарок, но поверь, яникогда вот так, с ходу, с первого взгляда… правда, Мака, ты мне нужна. Покатебя не встретил, не знал, чего хочу, а вот увидел и понял… Ну что, звониммаме?

– Наверное… Да! Да!

Он опять умилился.

– Мама, это я! Мамочка, я так тут счастлива! Да, да!Мама, погоди, с тобой хочет поговорить один человек, помнишь, ты читала«Медленно, но верно»? Это Федор Васильевич Головин, да, и он хочет тебе что-тосказать!

– Добрый вечер, Мария Дмитриевна, это Головин.

– Добрый вечер. – В красивом, чуть хрипловатомголосе мамы звучало недоумение.

– Мария Дмитриевна, я… Я прошу у вас руки вашей дочери.Вам это может показаться чересчур скоропалительным решением, но… Так иногдабывает в жизни… Увидели друг друга, и все.

– Вы пьяны, молодой человек?

– О нет, все не так, Мария Дмитриевна. Я не пьян, всегонесколько стаканчиков натурального яблочного вина, и я уже немолодой человек…Мне сорок четыре, но тем не менее я влюблен как бобик! И прошу вас…

– Послушайте, вы, немолодой человек, мне плевать,сколько и чего вы там выпили, но по телефону такие дела не делаются. Вотвернетесь в Москву, приходите, познакомимся и поговорим. Передайте-ка трубкуМаке, и всего наилучшего.

– Мама, мамочка, я такая счастливая, да, ладно, пустьтак, но ты подготовь папу и бабушку, пожалуйста! Мама, он такой хороший! –совершенно по-детски воскликнула она. А он снова умилился. Он понял, что МарияДмитриевна хотела сперва наговорить ему гадостей, но потом, видимо, сменилагнев на милость. Боится, что Мака уже засиделась в девках? Теща – это моментсущественный. Но нам, слава тебе господи, не придется жить с ней под однойкрышей, и у меня хватит ума и такта, чтобы наладить с ней нормальные отношения.По крайней мере, я надеюсь на это.

Мака протягивала ему телефон:

– Федор Васильевич…

– Что это еще за Федор Васильевич? Я же твой жених,зови меня просто Федей или, на худой конец, Федором.

– Федя, поцелуй меня еще!

Мака проводила Федора на вокзал, дождалась отхода поезда и всостоянии, близком к помешательству, побрела пешком в гостиницу. Она то и делощипала себя, не приснился ли ей этот сказочный вечер? Если бы ее спросилисейчас, что такое счастье, она бы не задумываясь ответила: «Сегодняшний вечер!»Она могла предположить все что угодно, но только не такое развитие событий.Впрочем, она то и дело одергивала себя. Утро вечера мудренее. Не надейся покани на что, не верь… Но так хотелось верить…

– Мака! – вывел ее из раздумий голосАнгелины. – Где тебя черти носят и что все это значит?

Мака словно очнулась:

– Что? Вы о чем, Ангелина Викторовна?

– Мне звонила твоя мать, она в панике!

– А… Ангелина Викторовна, это все правда…

– Что правда?

– А что вам сказала мама? – поосторожничала Мака.А вдруг мама звонила Ангелине раньше, еще до их звонков? Мало ли что бывает, аей не хотелось выдавать свою тайну.

– Что Головин просил твоей руки!

– Правда… Это вы мне удачу принесли, ваши бусы… вы такискренне пожелали мне счастья…

И она бросилась в объятия Ангелины Викторовны.

– Погоди, Мака, но ведь это чушь! Он, вероятно, былпьян.

– Нет, мы пили только вино.

– Нализаться можно и вином.

– Нет, он не нализался, он просто был веселый… Онтакой… я умираю от счастья, Ангелина Викторовна!

– А если завтра утром он проснется и даже не вспомнит?

– Вспомнит! Может, ему это будет неприятно, новспомнить он вспомнит. Вы не думайте, я все понимаю! И про разницу в возрасте,и про то, что с бухты-барахты… Но разве так не бывает, чтобы с первого взгляда?Бывает, я знаю! А даже если ничего и не будет, все равно…

– Что – все равно?

– Все равно сегодняшний вечер никуда уже не денется,его никто не отнимет!

– И тебе этого будет достаточно?

– Нет! Но обида, она забудется, а то, что былосегодня, – никогда.

– Это смотря какая обида… Иная обида перешибет любыеприятные воспоминания, поверь мне, – с горечью сказала АнгелинаВикторовна. – У вас уже что-то было?

– Нет, мы только целовались. И он сказал маме, чтовлюблен как бобик, – счастливо расхохоталась Мака.

Ангелина смотрела на нее с грустью.

– Ангелина Викторовна, а как вам показалось, маманастроена против него?

– О нет, насколько я поняла, мама просто немногонапугана такой внезапностью, но…