– Здорово, хорошее место! Ты молодец, время зря нетеряешь.

– Как я могу терять время, если мне тридцать первогонадо съезжать с Пречистенки. Там дом к сносу назначен.

Наталья была хозяйкой элитного мебельного салона. Онаоткрыла его полтора года назад и уже многого добилась.

– Гелька, да ты с ног валишься, – спохватиласьвдруг Наталья.

– У меня бессонница всегда после таких мероприятий,столько народу, лица мелькают, мелькают…

– Лица мелькают, а одного, главного, лица нету, –со вздохом констатировала Наталья. – Ладно, подруга, я поеду, от тебянынче мало толку, а все же тот писатель глаз на тебя положил, будь он хоть стораз жених. Впрочем, один взгляд еще ничего не значит. Ну пока!

– Спасибо, Натка, что встретила, я даже не ожидала.

– Ладно тебе прибедняться, я, когда могу, всегдавстречаю!

Подруга ушла, а Геля обессиленно опустилась на диван.Закрыла глаза и опять увидела ошеломленный взгляд Головина. Странно… Как странно…Странным было не то, что кто-то на нее так посмотрел, она была эффектнойженщиной, но то, что это ее взволновало впервые за много лет.

Ей было тридцать, и она считала себя счастливой: любящиймуж, чудесный сын, любимая работа, казалось бы, чего еще желать? Но всекончилось в одночасье и как в самом скверном анекдоте. Она вернулась домой невовремя и застала мужа в постели с какой-то бабой. Ни слова не сказав,повернулась и ушла. Несколько часов бродила под противным мелким дождиком,потом сломала каблук и долго плакала на троллейбусной остановке. А потомрешила, что должна ради сына проглотить этот кусок дерьма, дело, как говорится,житейское. Георгий будет чувствовать себя виноватым и благодарным за то, чтоона не станет устраивать скандалов. Но это только ради сына. Мальчикуодиннадцать лет, ему рано оставаться без отца или жить в атмосфере вражды…Георгий поймет, и мало-помалу все уляжется, с кем не бывает… вот только спать сним она, наверное, не сможет… Перед глазами все время будет стоять огромная голаязадница той бабы. Но это неважно… А потом, время, говорят, лечит…

Но вышло все не так. Георгий словно взбесился и сразупотребовал развода. Гордость ей не позволила возражать, и она в тот же деньуехала к матери, благо сын Гошка отдыхал с их друзьями на Кипре. Ну что ж, будуучиться жить одна, не пропаду, в конце концов. Гошка останется со мной, этоглавное, будем жить втроем – он, я и мама. Ей даже стало легче при мысли, чтосын наконец перестанет быть объектом «мужского» воспитания, ей постоянно было страшноза него. Каких только трудностей не придумывал для мальчишки любящий отец. Игорные лыжи, и тарзанки, и еще множество каких-то рискованных «мужских»занятий, а теперь вот Георгий увлекся парашютизмом. Ну уж нет, этого она недопустит! Значит, все к лучшему, уговаривала она себя, и мать горячо ее в этомподдерживала. И опять все вышло совсем не так. Поведение мужа в конце концовнавело ее на мысль, что он нарочно привел в дом ту толстожопую, нарочно показалее жене во всей красе, чтобы затеять развод. И даже сумел повернуть дело так,что это она во всем виновата. Боже, сколько грязи он на нее вылил, как унижалее, в чем только не обвинял, а в результате забрал у нее сына и уехал вАмерику. Та толстожопая оказалась американкой. А сын… Она могла воспрепятствоватьего отъезду, но он о матери и знать ничего не желал. Отец провел с ним работу.И она дала разрешение… Парень молился на отца, мужское воспитание дало своиплоды уже на этом этапе… Сколько она ни ломала себе голову, за что вдруг мужлюто ее возненавидел, но так ничего и не поняла. Она все то время пребывала всостоянии такого ужаса и удивления, что совершила самую страшную, самую роковуюошибку – подписала разрешение на отъезд сына. Да и кто бы выдержал этот напорненависти и злобы? А теперь Гошки нет в живых. Если бы она его не пустила, онбыл бы жив, был бы с ней. А там… Через полтора года отец и сын погибли в горах– их накрыло лавиной.

Она и сейчас иногда недоумевает, как осталась жива. И непомнит тот первый год после смерти сына. Наверное, она сошла бы с ума илипокончила с собой, если бы не тяжелая болезнь матери, видимо посланная ей воспасение. Она выходила мать, а потом двоюродный брат матери взял ее к себе виздательство, а поскольку никакой другой жизни у нее не было, она стала стремительноделать карьеру и в результате создала свой филиал, который, несмотря нажесточайшую конкуренцию, оставался на плаву. Она была жесткой в делах, иной раздаже жестокой с нерадивыми работниками и заслужила прозвище ДьяволинаВикторовна. Однако те, кто хотел и умел работать, не могли пожаловаться на нее.Но мужчин она избегала. За ней ухаживали, она умела производить впечатление насильный пол, но в душе жила постоянная уверенность, что ее непременно предадут,обманут, надругаются над ее чувствами. Тогда зачем? И она вполне привыклаобходиться без мужчин. Если ты не особенно страстная натура, это не так ужсложно.

Но сегодня взгляд Головина ее потряс. Однако уже улегшись впостель, она вдруг сообразила: он тоже предатель! Он собирается жениться намолоденькой девочке, и вдруг… Судя по его взгляду, Геле достаточно былопоманить его пальцем, и он побежал бы за ней сломя голову. Нет, зачем это все?А Маку уже жалко. Она еще даже не переспала с ним, а он уже готов к измене. Этамысль отрезвила. Я девчонке неприятностей не доставлю.

Утром она едва успела выпить кофе, как в дверь позвонили.Кого это черт принес?

– Кто там?

– Миленич Ангелина Викторовна – это вы? – раздалсямужской голос.

– Я. А в чем дело?

– Я из милиции, откройте, пожалуйста.

– Назовите себя и покажите в глазок документы, –жестко потребовала она.

– Майор Стрешнев, Денис Геннадьевич.

– Вы по какому делу?

– Откройте, пожалуйста! Мне необходимо с вамипоговорить!

Голос майора звучал достаточно сурово.

Она приоткрыла дверь:

– Что случилось?

– В вашем подъезде совершено преступление, и я должензадать вам всего несколько вопросов.

– Что ж, входите. Но мне надо на работу.

– Я вас надолго не задержу. Где мы могли бы поговорить?

– Проходите на кухню. Может, кофе хотите?

– Нет, спасибо.

– В таком случае я вас слушаю.

– Скажите, Ангелина Викторовна, вы живете одна?

– Это имеет значение?

– Не проще ли ответить «да» или «нет»? – слегкаулыбнулся майор.

Он не похож на мента. Интеллигентное лицо, приятнаявнешность и манеры не хамские. Впрочем, я ведь не подозреваемая, надонадеяться.

– Хорошо. Да, я живу одна.

– Скажите, а вчера утром вы во сколько уходили наработу?

– Вчера утром меня еще не было в Москве.