На последних словах она запнулась. Его глаза угрожающе сузились, а мысли зациклились на начале ее фразы. Он собралваляющиеся вокруг упаковки и забросил их в полотняный мешок для мусора. - Что ты хочешь сказать этим «в отличие от тебя»? Я никогда не лгал тебе. То, что он все еще оставался в сознании, подтверждало эти слова. - Ты сказал, что не причинишь мне вреда. Желваки заходили в скулах мужчины. - Так и есть. - Удерживая здесь, ты вредишь мне. А ведь обещал, что освободишь. - Я же освободил тебя. Из пирамиды, - он пожал плечами, разыгрывая святуюпростоту. – И пока ты физически не поранена, я считаю, что никакой вред тебе непричинен, - сдавленный вздох. – Неужели находиться рядом со мной столь ужасно? Она сжала губы тонкой линией. - Не важно. Тебе придется привыкнуть ко мне. Нам двоим предстоит провестивместе много времени. - Но почему? Я не забыла, как ты говорил, что я могу быть полезна. Чего я никакне пойму, это того, что именно, по твоему мнению, я могу сделать. Он подумал, почему бы все ей не рассказать. Это может склонить ее на егосторону. Или же испугать еще сильнее и дать лишний повод для побега. Сумеет лион остановить ее? Однако для девушки, очевидно, было мукой находиться в неведении по поводу егопланов, а она достаточно настрадалась. - Я дам тебе всю необходимую информацию, - заверил он. – Если ты поешь. - Нет. Я… я не могу. Сабин поднял тарелку, внимательно осмотрел ее содержимое. Она зачарованноследила за каждым его движением. Убедившись, что завладел всем ее вниманием, оноткусил половинку от булочки. - Не могу, - опять проговорила она, хотя голос ее звучал также, как онавыглядела: заворожено. Он проглотил, а затем слизал остатки крема. - Видишь. Я жив. Еда не отравлена. Явно колеблясь, будто она более не могла противиться самой себе, Гвенпотянулась к нему. Сабин вложил сладкую булочку в ее ладонь, и она мгновенноприжала ту к груди. Несколько минут прошло в молчании – девушка осторожносмотрела на него. - Значит эта еда – плата за послушание? – спросила она. - Нет, - он не позволит ей думать, что с ним можно торговаться. – Я простохочу, чтобы ты была жива-здорова. - Ааа, - протянула она с явным разочарованием. Откуда это разочарование? Демон Сомнений едва ли не плясал от желания выбраться из головы Сабина иоказаться в мыслях Гвен. Еще немного и его хватка ослабнет. Однако одинневерный совет от демона, и Сабин точно знал, что она бросит булку на землю. «Ешь», - мысленно попросил он. – «Пожалуйста, съешь» Конечно же, это не самая питательная еда, но в данный момент он был бы рад,если бы она съела даже груду песка. Наконец-то, она поднесла ко рту золотистую булочку и соблазнительно откусилакусочек. Длинные, темные ресницы сомкнулись, а на губах расцвела улыбка. Абсолютныйэкстаз светился в ее лице – так обычно выглядят женщины после бурного оргазма. Его тело мгновенно откликнулось, напрягся каждый мускул. Сердце забилосьбыстрее; ладони зачесались от желания прикоснуться к ней. «Боги милостивые, как же она прекрасна» Вполне вероятно, она самое изысканное создание из всех, кого он когда-либовстречал. Чувственная услада и блаженная порочность. Секундой позже булочка исчезла во рту девушки, отчего ее щеки забавно надулись,как у хомячка. Жуя, она протянула руку, молча приказывая подать ей новую. Онпослушался не колеблясь. - Может, отдашь половинку мне? – спросил он. Ее взгляд потемнел, тьма затопила золото. Скорее нет, чем да. Он поднял руки ладонями вперед, пока она отправляла вторуюбулочку вслед первой. Тьма ушла, уступая законное место золоту. Крошки сыпалисьиз уголка ее рта. - Пить хочешь? – воин указал на сок. Она опять протянула руку, нетерпеливо приказывая ему поторапливаться и податьей коробку. За пару секунд все было выпито до капли. - Медленнее или тебе станет плохо. Тьма запросто вернулась в радужки ее глаз. По крайней мере, она не затопилабелки, как это произошло за миг до того, когда Гвен напала на Ловца. Сабинподтолкнул к ней тарелку, и она буквально смела всю оставшуюся еду. Покончив с этим, откинулась назад, и довольная усмешка вновь осветила ее лицо.Щеки залил яркий румянец. И тело ее буквально расцвело у него на глазах. Грудьпополнела. Бедра грешно округлились. Его член, все еще твердый и жаждущий,запульсировал в ответ. «Прекрати. Тотчас же». Его эрекция наверняка испугает ее, потому он остался сидеть, плотно сжав колении сгорбившись. «А если ей понравится? А если она попросит приблизиться и поцеловать ее?Прикоснуться?» Хватит. Но вдруг Гвен начала бледнеть. Улыбка увяла, девушка нахмурилась. - Что не так? – спросил воин. Не говоря ни слова, она отдернула полог палатки, вывалилась наружу, и ее вырвалотолько что съеденным. Вздыхая, он поднялся на ноги и достал платок. Смочивостатками воды из бутылки, он дал его Гвен. Она вползла внутрь и отерла ротдрожащей рукой. - Надо было быть умнее, - пробормотала она, принимая привычную позу: обнявруками подтянутые к груди колени. Не есть слишком быстро? О, да. А ведь предупреждал ее. Сабин прочистил горло и решил накормить ее снова, когда желудок девушкиуспокоится. Пока же они могут договорить. Все же она выполнила свою частьсделки. Поела. - Ты спрашивала, что я хочу, чтобы ты сделала. Что же, мне необходимо, чтобы тыпомогла мне отыскать и уничтожить людей, виновных в твоем… заточении. –Осторожно. Не подстрекай ее темную половину болезненными воспоминаниями. Нообойти их невозможно. – Остальные, они рассказали нам, что здесь творилось.Помогающие зачатию лекарства, изнасилования. Женщины, заключенные в камеры,женщины, которых насиловали и чьих детей отбирали. Некоторые считают, что всеэто длилось годами. Гвен упиралась спиной в ткань палатки, но все же попыталась отползти, будтохотела сбежать от его слов и пробужденных ими образов. Сабин и сам с содроганием выслушивал эти истории. Он мог быть наполовинудемоном, но он никогда не делал ничего столь ужасного, что творили с женщинамив этой пещере. - Это злобные люди, - сказал он. – Их необходимо уничтожить. - Да. - Она опустила одну руку и принялась рисовать маленькие кружки напесчаном полу. – Но… со мной этого не делали. Слова были произнесены едва слышно, и ему пришлось напрячь слух. - Не делали чего? Не насиловали? Кусая нижнюю губу – признак нервозности? – она покачала головой. - Он слишком боялся открыть мою камеру, потому не трогал меня. Физически. Он…насиловал остальных прямо у меня на глазах. В тоне ее звучала вина. Ага, она ощущает себя ответственной. Сабин же испытал огромное облегчение. Мысль о том, что это фееподобное созданиеповалили, грубо раздвинув ее ноги, пока она кричала и молила о пощаде; пощаде,которой ей никто бы не дал… Он прижал руки к бедрам, его ногти удлинились,превращаясь в когти, прорезающие штаны. Когда он вернется в Будапешт, Ловцы в подземелье познают такие муки, которые ими не снились в самом жутком кошмаре. Так подумал Сабин, должно быть, в тысячныйраз. Он и прежде пытал смертных, рассматривая это как неотъемлемую часть войны,но на этот раз он будет по-настоящему наслаждаться. - Тогда зачем же он удерживал тебя, раз так боялся?