Напротив них сидел Аэрон, с ног до головы покрытый татуировками. Он также являлсобой образец молчаливого стоика. Эта троица представляла собой ходячий образецнесчастья. Девушка гадала, что же с ними приключилось, и знают, ли они где«Твинки». - Гвендолин? Голос Страйдера резко выхватил ее из размышлений. - Да? - Опять тебя потерял. - Ах, прости. О чем он там ее спрашивал? Самолет угодил в очередную «яму». Светлая прядь упала Страйдеру на лоб – он смахнул ее в сторону. Порыв ветерка сароматом корицы сопровождал этот жест. В животе девушки заурчало. - Ты не будешь есть, понятно, - сказал он, - а пить тоже не хочешь? Может,принести тебе чего-нибудь? Да. Пожалуйста, да. Слюны во рту стало еще больше. - Нет, спасибо, - наперекор себе ответила она. - Возьми хотя бы бутылочку воды. Она же запечатана, и тебе не надо переживать,что мы подмешали туда что-то. Он взял из подставки для чашек поблескивающую своей охлажденной поверхностьюбутылку и помахал ею перед ее носом. Неужели она была там все время? «Сюда», - проскулила она. – «Как прекрасно смотрится…» - Может быть, позднее. Слова напоминали воронье карканье. Он пожал равнодушно плечами, но в глазах его светилось разочарование. - Тебе же хуже. Поблизости, несомненно, должно было быть что-то, что она могла бы украсть.Девушка еще раз осмотрела салон самолета. Взгляд зацепился за полупустуюбутылку с вишневой содовой возле Сабина. Она облизала губы. Нет, «хуже» будет Сабину. Как только Страйдер отстанет отнее, она отправится за той бутылкой. И к черту последствия. Возможно. Нет, так она и поступит. Но сейчас он был здесь, и у него можно было раздобыть некоторую информацию. А еще эта отсрочка могла помочь ей собраться с духом. - Почему мы летим? – спросила она. – Я видела, как тот, которого вы зоветеЛюциен, исчез вместе с женщиной. Мы могли бы оказаться в Будапеште за считанныесекунды. - Не все из нас так хорошо переносят подобный вид путешествий. Его взгляд метнулся к Сабину. - Так некоторые из вас, оказывается, слабаки? Слова сорвались прежде, чем она успела прикусить язык. Такое она могла сказать своим сестрам, единственными созданиями в этом мире,рядом с которыми она могла быть собой. Бьянка, Талия и Кайя понимали ее, любилии пошли бы на что угодно ради нее. Однако эти слова не оскорбили, а напротив развеселили Страйдера. Он прыснул отсмеха. - Что-то вроде того, хотя Сабин, Рейес и Парис предпочитают думать, что ониподхватывают какой-то вирус каждый раз, когда переносятся куда-либо. Близняшки Бьянка и Кайя были точно такими же. Она скорее поверят тому, что ихпоразила немощь, чем признают границы своей силы. Талия, холодная как лед ивдвое сильнее, просто не реагировала ни на что. Веселье Страйдера понемногу утихло, и он изучающее осмотрел Гвен с ног доголовы. - Знаешь, а ты не такая, как думал. Держи себя в руках. Не ерзай. - О чем ты? - Ну… погоди, я не обижу, если скажу, что думаю? «…и вызову твою «темную половину».Это, очевидно, хотел спросить он, такжеопасаясь ее, как и она сама. - Нет. Может быть. Его взгляд стал еще более внимательным, пока он взвешивал правдивость ееответа. Должно быть, он прочел решительность в ее лице и кивнул. - Кажется, я уже говорил это ранее, но из того малого, что я знаю, Гарпии –отвратительные существа с ужасающими лицами, увенчанными острыми клювами. Ивообще, они наполовину птицы, злобные и безжалостные. Ты… ты же совсем нетакая. Неужели он так просто забыл, что она сотворила с Крисом? Она глянула на Сабина, но он оставался на месте. Дыхание воина было глубоким,ровным и его лимонный вперемешку с мятой аромат доносился до нее. Он ненапомнил Страйдеру, что не все легенды рассказывают чистую правду? - У нас плохая репутация, только и всего. - Нет, здесь нечто большее. Для нее, о да. Не то, чтобы она могла рассказать ему. У ее сестер – счастливиц – были отцы, умеющие менять форму. Отец Талии – змей,а близняшек – феникс. С другой стороны, ее папенька – ангел, о чем, впрочем, ей было запрещеноговорить. Ангелы были слишком чисты, слишком совершенны, а у Гвен имелосьпредостаточно слабостей. Как и всегда, мысль об отце заставила ее сердце сжаться. Хотя Гарпии главным образом являлись матриархальным сообществом, отцамдозволялось встречаться с детьми, если они того пожелают. Отцы ее сестер решили стать частью жизни своих дочерей. Отцу же Гвен не далитакого шанса. Ее мать запретила. Она просто описала его Гвен с целью предупредить, во что та может превратиться– слишком моральную личность, чтобы украсть для себя пищу, неспособную лгать,заботящуюся больше о других – если не будет осторожной. Но и после того как Табита умыла руки, повесив на Гвен ярлык «безнадежна», отецвсе равно не попытался встретиться с ней. Знал ли он вообще о ее существовании? Волна тоски омыла душу девушки. Всю жизнь она мечтала, что отец поборет всех и вся, чтобы добраться до нее,заключит ее в свои объятия и унесет прочь. Мечтала о его любви и преданности.Мечтала жить вместе с ним на небесах и быть защищенной ото всего зла на земле иот своей собственной темной половины. Гвен вздохнула. Только одно имя стоило упоминать, говоря о ее родословной. И это имя Люцифер. Он был силен, коварен, мстителен, яростен – если кратко: неследует записываться в его враги. Люди не горели желанием связывать с ней, со всеми ими, полагая, что Принц Тьмыоткроет на них охоту. По правде говоря, называя его семьей, она не лгала. Люцифер был ее прадедушкой.Дедушкой ее матери. Гвен никогда не встречалась с ним, так как отпущенный емуна земле год закончился задолго до ее рождения. И надеялась, что пути ихникогда не пересекутся. От одной этой мысли ее бросало в дрожь. Тщательно взвешивая свои следующие слова, она глубоко вдохнула, смакуя ароматСтрайдера – дым костра и корицы. Печально, ему не хватало Сабиновой порочности.- Все, что смертные не понимают, они считают плохим, - сказала она. – В ихмыслях добро всегда побеждает зло, потому все, что сильнее их – это зло. А зло,конечно же, отвратительно. - Истина. В голосе воина прозвучало настоящее понимание. Она предположила, что сейчассамый подходящий момент, чтобы развеять ее сомнения. - Я знаю, что ты бессмертен, как и я, - начала она, - но не могу понять, кто тына самом деле. Он неловко поерзал, бросая взгляд на друзей, словно ища поддержки. Все, ктослушал их, быстро отвели глаза. Страйдер тяжело выпустил воздух из легких,неумышленно повторяя ее недавний вздох. - Некогда мы были воинами богов. Некогда, значит, уже нет. - Но что… - Сколько тебе лет? – перебивая, спросил он. Гвен хотела, было, возразить против такой внезапной смены темы. Вместо этого,будучи трусихой, она взвесила все за и против признания правды, задав себе тривопроса, которым каждая Гарпия-мать учит своих дочерей. Может ли эта информация быть использована против тебя? Даст ли тебе преимущество то, что ты сохранишь это в секрете? Будет ли ложь более уместна? Вреда не будет и преимущества тоже. - Двадцать семь. Брови мужчины полезли на лоб, и он недоуменно сморгнул.