Гостиницу построили одиннадцать лет назад, и ее постояльцымогли рассчитывать на все мыслимые и немыслимые удобства. Наконец, не в силахзаснуть, Иеремия решил прогуляться по вестибюлю. Там было множество богатоодетых людей, на женщинах сверкали драгоценности... Постояльцы возвращались созваных обедов, из театров и с вечерних приемов. Атмосфера внизу казалась почтипраздничной, и Иеремия вышел из гостиницы, чтобы немного пройтись поМаркет-стрит, а потом вновь вернуться в отель. На завтра он назначил несколькоделовых встреч, а вечером ему предстояло сесть на поезд. Иеремия не испытывалникакой радости от мысли о том, что ему придется провести несколько дней втесном вагоне. Поезда всегда действовали на него угнетающе. Прежде чем заснуть,он сладострастно улыбнулся. Почему ему ни разу не приходило в голову взять ссобой Мэри-Эллен? Однако сама мысль об этом показалась ему нелепой...Мэри-Эллен не имела никакого отношения к этой части его бытия... Впрочем, как илюбая другая женщина... Бизнес – его личное дело, которое никого не касается.Как и частная жизнь... Что, разве не так? Иеремия заснул, так и не сумевответить на этот вопрос, а утром уже не вспоминал о нем, ощущая только какую-тонепонятную тоску. Иеремия вызвал коридорного и заказал завтрак. Через полчасазавтрак доставили в номер на большом серебряном подносе, а заодно принеслиотданный в глажку сюртук и безупречно начищенные туфли. Да, без сомнения,«Палас» действительно был лучшим отелем в стране. Иеремия знал, что в Атлантене увидит ничего подобного, однако это его не слишком заботило. Сейчас он сострахом думал о шестидневном путешествии в Джорджию по железной дороге.

Поскольку в поезде не было отдельных купе, Иеремиязабронировал сразу целый вагон с небольшим буфетом в углу, столом, за которымон мог работать в пути, и откидной кроватью. В поезде он всегда чувствовалсебя, словно зверь в клетке. Единственное преимущество заключалось в том, что вдороге будут все условия для работы, потому что его никто не станет беспокоитьв течение целых шести дней. Шутка ли – пересечь почти всю страну...

На следующий день, уже основательно измотанный дорогой, онвышел на станции Элко в штате Невада и направился в ресторан, чтобы проглотитьнесъедобный ленч, состоявший исключительно из жареной снеди. Здесь ему на глазапопалась поразительно привлекательная женщина. Миниатюрная и изящная, с такимиже иссиня-черными волосами, как и у него, она выглядела лет на тридцать пять. Унее были глаза неправдоподобно фиалкового цвета и молочно-белая кожа. Иеремияобратил внимание на ее великолепное бархатное платье, которое могли сшитьтолько в Париже. Он не отрываясь смотрел на незнакомку во время ленча и не могудержаться, чтобы не завести разговор, когда они вместе второпях выходили изресторана, боясь опоздать на поезд. Иеремия распахнул дверь, пропуская женщинувперед, а она улыбнулась и вдруг густо покраснела. Это показалось Терстонуочаровательным.

– Утомительное путешествие, правда? – заметил он, когдаони поспешили к составу.

– Просто ужасное, – засмеялась женщина.

По ее выговору Иеремия понял, что перед ним англичанка. Налевой руке у нее блестело кольцо с большим сапфиром изящной огранки, однакообручального кольца Терстон не заметил. Это показалось Иеремии настолько интригующим,что во второй половине дня он прошел весь поезд из конца в конец, пока неувидел ее в пульмановском вагоне сидящей за чашкой чая с книгой в руках. Она судивлением подняла на него глаза, и Иеремия улыбнулся ей. Вдруг его обуялазастенчивость. Что ей сказать? С первой минуты он принялся думать о ней и немог избавиться от этих мыслей, что случалось с ним крайне редко. В ее обликебыло что-то притягательное и волнующее. Оказавшись рядом, Иеремия ощутил это снеобыкновенной силой. Неожиданно женщина кивком указала ему на свободноесиденье рядом.

– Может, присядете?

– А вы не передумаете?

– Ни в коем случае.

Иеремия уселся напротив, и они представились друг другу.Женщину звали Амелия Гудхарт. Иеремия скоро узнал, что она овдовела более пятилет назад, а сейчас ехала на Юг навестить дочь и взглянуть на недавнородившегося второго внука. Ее первый внук появился на свет в Сан-Франциско тожевсего несколько недель назад. Сама Амелия Гудхарт жила в Нью-Йорке.

– Вас разбросало по всей стране, – улыбнулся Иеремия,любуясь ее усмешкой и необыкновенными глазами.

– Боюсь, даже слишком. Две мои старшие дочери вышлизамуж в прошлом году, а остальные трое детей пока живут со мной.

Ей было сорок лет, но Иеремия редко встречал таких красивыхженщин. Он не сводил с нее глаз, а поезд все мчался и мчался вперед. Ближе кобеду он наконец собрался с силами, чтобы уйти, и неожиданно предложил Амелиипообедать вместе. Поезд остановился на очередной станции. Они вышли из вагона,держась за руки. Иеремия вдруг почувствовал, как у него в душе что-то дрогнулоот ее близости. Рядом шла именно та женщина, которую хотелось защищать,охранять от всех бед и в то же время гордиться ею: «Смотрите, она моя!» Нельзябыло представить ее одинокой хотя бы на час. Она была весела, добра и обладалаострым умом. Во время разговора с ней Иеремия чувствовал себя школьником,готовым пасть у ее ног. Он тут же увлекся ею и после обеда пригласил к себе ввагон на чашку чая. Амелия с теплотой и нежностью рассказывала о покойном муже.Она призналась Иеремии, что целиком и полностью зависела от своего супруга, атеперь наконец впервые попробовала отправиться в поездку одна, чтобы навеститьдвух старших дочерей. Иеремия и так понял, что это было ее первоесамостоятельное путешествие. Его только удивляло, почему она не пыталасьсделать это раньше. Маленькие неудобства в пути, похоже, нисколько ее небеспокоили. Она казалась образцом совершенства. Глядя на Амелию, Иеремия всебольше убеждался, что никогда не встречал женщины прекраснее.

Впервые за много лет нашелся человек, сумевший заставить егозабыть о Мэри-Эллен Браун. Какими они были разными! Одна – простая, преданная,закаленная жизнью и сильная, а другая – более утонченная, элегантная ивоспитанная, но тем не менее, возможно, в чем-то более сильная, чем Мэри-Эллен.Иеремию неодолимо влекло к обеим, но сейчас он сосредоточился на Амелии. Вразговоре она заметила, что взяла с собой в дорогу только служанку. Ее старшаякузина, собиравшаяся сопровождать ее в пути, заболела перед самым отъездом, иАмелия решила ехать одна. Ей хотелось повидаться с дочерьми.

– Честно говоря, мне вообще незачем было брать с собойеще одну женщину. Сестра Маргарет вряд ли сумела бы обо мне позаботиться.

Эта мысль развеселила Амелию, и Иеремия улыбнулся в ответ.Во взгляде ее фиалковых глаз читалась ранимость, и Терстону вдруг нестерпимозахотелось обнять ее, но он не осмелился. Они говорили о Европе, о Напе, о еговинах и детских годах, о ее детях и о его работе. Иеремия с удовольствиемпросидел бы до утра, разговаривая с ней, однако после полуночи он заметил, чтоАмелии с трудом удается сдерживать зевоту. Они провели вместе почти восемьчасов, но ему все равно не хотелось расставаться.