Иеремия удивился горячности тона Амелии, и ее слова запалиему в душу.

– Вы заставили меня всерьез задуматься о своей прежнейжизни. – Улыбнувшись, Иеремия сел напротив Амелии на обитую темно-зеленымбархатом скамью. – Может быть, вам удастся спасти меня от самого себя, выйдя заменя замуж на ближайшей станции? Как вы думаете, что бы сказали об этом вашидети?

Амелия рассмеялась, но ее взгляд по-прежнему оставалсядобрым. Наконец она ответила:

– Они бы подумали, что я не в себе, и были бысовершенно правы.

– В самом деле? – Иеремия не отрываясь смотрел ей вглаза.

– В самом деле.

– Неужели это действительно похоже на безумие?.. Еслимы с вами...

Амелия почувствовала странный холодок, пробежавший по спине.Взгляд спутника был вполне серьезным. Это не было игрой. Случайноезнакомство... Да, ее тянет к Иеремии, но она способна управлять своимипоступками. У нее своя жизнь, дом в Нью-Йорке, трое детей на руках, двевзрослые дочери и два зятя. Со всем этим приходилось считаться.

– Иеремия, не шутите, пожалуйста, такими вещами. – Ееголос был мягким, как шелк, и нежным, как прикосновение губ к щеке ребенка. –Вы мне очень нравитесь. Я хочу, чтобы мы остались друзьями даже тогда, когдасойдем с поезда.

– Я тоже. Выходите за меня замуж.

Он ни разу в жизни не говорил ничего глупее. Но то, что онсобирался сделать, было бы во сто крат глупее. Впрочем, Иеремия и сам этопонимал.

– Я не могу. – Амелия вдруг побледнела, потом вспыхнулаи побледнела снова.

– Почему? – Иеремия говорил серьезно, и это всеиспортило.

Амелия боялась смотреть ему в глаза.

– Ради Бога, я воспитываю троих детей. – Отговорка быласлабая, но Амелия не могла придумать ничего другого.

– Ну и что? Мы возьмем их в Сент-Элену. Там тожевоспитывают детей. Это вполне приличное место, несмотря на индейцев. – Иеремияулыбнулся. – Мы построим им школу.

– Иеремия! Прекратите! – Амелия вскочила с места. –Прекратите, это безумие! Вы мне нравитесь, вы самый необычный, самый интересныйи привлекательный мужчина, которого я когда-либо встречала. Но мы едва знакомы.Вы совсем не знаете меня, а я вас. А вдруг я пьяница или полусумасшедшая? Вдругя убила собственного мужа?

В глазах Амелии появилась слабая улыбка, и Иеремия протянулей руку. Амелия тут же поднесла ее к губам и поцеловала.

– Милый, будьте добры, не дразните меня. Иеремия,следующей весной мне исполнится сорок один год. Я слишком стара для таких игр.Я вышла замуж в семнадцать лет, и мы счастливо прожили вместе целыхвосемнадцать. Но я уже не девочка, и у меня больше не будет детей... Я ужебабушка... Я давно вышла из того возраста, чтобы очертя голову бежать с вами вКалифорнию. Я бы с удовольствием так поступила, это было бы ужасно смешно, нотолько здесь и только сейчас... Через несколько дней вы приедете в Атланту, а я– в Саванну, посмотреть на второго внука. Мы должны держать себя в руках, чтобыникому из нас потом не было плохо, и я совсем не хочу, чтобы было плохо вам.Знаете, чего я вам желаю? Прекрасную девушку в жены, дюжину детей и любви –такой же, какая двадцать лет была у меня. Я испытала ее, а вы – нет, и янадеюсь, что скоро вы ее найдете. – Глаза Амелии наполнились слезами, и онаотвернулась.

Иеремия шагнул к ней, не говоря ни слова, заключил Амелию вобъятия, крепко прижал к себе и нашел ее губы. Она и не пыталасьсопротивляться. Амелия ответила ему со всей долго сдерживаемой страстью.Наконец они оба опустились на скамью, едва дыша.

– Вы сумасшедший, Иеремия. – Похоже, она ничего неимела против, и Терстон только улыбнулся в ответ.

– Нет. Что угодно, но только не это. – Иеремия сновапристально посмотрел Амелии в глаза. – Вы самая поразительная женщина, которуюя когда-либо встречал. Надеюсь, вы это знаете. Это не слепое увлечение, некаприз. За сорок три года я делал предложение только двум женщинам. И я быженился на вас на ближайшей станции, если бы вы согласились. Знаете что? Мы бысчастливо прожили остаток жизни. Я в этом уверен так же, как в том, что сижуздесь.

«Самое смешное, что он абсолютно прав», – подумала Амелия, авслух произнесла:

– Может, да, а может, и нет. Но я думаю, лучше неискушать судьбу.

– Почему?

– Наверное, я не такая смелая, как вы. Я бы предпочлаостаться друзьями.

Однако после того как Амелия только что пылко поцеловалаего, Иеремия сомневался в искренности ее слов. Стараясь ослабить вновьвозникшую напряженность, он поднялся и направился к отделанному орехом буфету,чтобы достать оттуда бутылку лучшего вина со своих виноградников.

– Хотите выпить? Я захватил с собой немногособственного вина.

– С удовольствием, Иеремия.

Терстон откупорил бутылку и наполнил два бокала великолепнымвыдержанным красным вином. Он вдохнул в себя аромат и с довольным видомпротянул бокал спутнице.

– Здесь никто не увидит, что вы выпиваете.

Амелия и не стала бы пить в другом месте, но внезапнопочувствовала жажду. Сделав первый глоток, она несказанно удивилась. Вино былопрекрасное. Ему опять удалось произвести на нее впечатление. Поставив бокал настол, Амелия грустно посмотрела на Иеремию:

– Я жалею о том, что вы мне так понравились.

– А я о том, что не понравился вам еще больше.

Они оба рассмеялись, а на следующей станции сошли с поездавдвоем, чтобы успеть пообедать до его отправления. Здесь они купили огромнуюкорзину фруктов. У Иеремии со вчерашнего дня осталось немного сыра, и они елифрукты и сыр, запивая это вином. Пир затянулся до поздней ночи. Они говорили о многоми, постепенно пьянея, от души смеялись. Каждый из них догадывался, что приобрелзакадычного друга. Иеремия до сих пор не встречал женщины мудрее Амелии, и всепоследующие дни наслаждался каждым ее словом. Впрочем, это не помешало имприкончить запасы вина. Они вместе ели, играли в карты, смеялись, шутили,делились тайнами, в которых раньше не осмеливались признаться, и, когда наконецдобрались до Атланты, Иеремия убедился, что его чувство к Амелии не назовешь ниувлечением, ни флиртом. Он был от нее без ума, влюбился по уши и в то же времясознавал, что Амелия ни за что не согласится выйти за него замуж, и дажедогадывался почему. В глубине души она все еще любила мужа. Скорее всего эточувство никогда не оставит ее. Она твердила, что Иеремии нужна молодая жена исобственные дети. Он рассказал Амелии о Джоне Харте и его умерших детях ипризнался, что боится риска.

– Я не выдержу смерти собственного ребенка, Амелия, яуже потерял любимую женщину, и с меня достаточно... – Он сказал это поздноночью, когда они наполовину опустошили вторую бутылку вина.

Амелия покачала головой: