наконец надоело просто следить за сумасшедшим, он замахнулся огромным кулачищем и отшвырнул богатыря к стене, как тряпичную куклу. Финист сполз по стене и затих, лишившись сознания, а джинн повернулся к Мелёхе и медленно двинулся к нему, не сводя глаз с лампы, которую тот судорожно сжимал в руках. Такой ужас Мелёха не испытывал давно: наверное, не осталось в его теле жилки, которая бы не тряслась.

– Молю! – заорал он в ужасе, отмахиваясь от невиданной твари, как от чёрта. – Сгинь обратно!

Джинн застыл, повисел несколько мгновений, а потом покорно втянулся обратно в лампу. Наступила тишина, а перед обитателями трюма и командой предстала картина разгрома.

– Он меня слушается? – удивлённо, но гордо спросил сам себя Мелёха (потому что никто точного ответа ему дать не мог). – Я что, колдун?

Яга несколько мгновений смотрела в упор то на него, то на лампу, и тут её осенило.

– Не колдун, а колтун ты собачий! – с досадой укорила она и объяснила: – Слыхала я про эту нечисть заморскую – кто лампу трёт, того он желания исполняет.

– Пряник медовый желаю!.. – осознав наконец, какое сокровище свалилось ему в руки, спутник героя принялся бормотать себе под нос, не в силах выбрать желание подороже: – Нет! Шапку песцовую!

– А нас. домой вернуть не хочешь, межеумок?! – заорала Яга, стараясь прервать ход его алчных мыслей и направить их в нужную сторону – загадать что-нибудь действительно полезное.

– Верно! – очнулся от блаженных мечтаний Мелёха и хлопнул себя по лбу. Действительно, что это он? – Не подумал... Желаю, чтоб...

Он не договорил, почувствовав кожей холод металла: у самой его шеи возникло лезвие хопеша. Стражник, незаметно подкравшийся сзади, отобрал у Мелёхи лампу и для верности отвесил подзатыльник. Казавшееся столь близким спасение обернулось миражом. Пленники горестно вздыхали: нет ничего хуже, чем сперва подарить надежду, а потом её отобрать. Теперь можно 

было даже не думать о побеге: их стерегли вчетверо бдительней. Оставалось покорно ждать своей участи...

Когда Финист в следующий раз пришёл в себя, он снова был в колодках, но корабль больше не раскачивался: кажется, они встали на якорь, судя по шуму – в гавани. Морское путешествие, похоже, закончилось – но не путешествие в целом.

– По что меня так заковали? – непонимающе сетовал богатырь: новые колодки были куда крепче, и он теперь не мог толком пошевелить ни рукой, ни ногой. Это богатыря ужасно расстраивало – чуть ли не сильнее, чем слепота.

– Решили, что ты здесь всё разнёс, – как бы между прочим заметила Яга. Ей самой было обидно, что влипла по глупости, да и спастись не смогла – но это уже от чужого «большого ума». Эх, тяжело быть самой умной и красивой на деревне!

– Бремя славы могучего богатыря! – приняв укор спутницы за комплимент, грустно, но не без гордости выдохнул богатырь.

Яга покосилась на него и только покачала головой да рукой махнула – неисправим!

Тут сверху послышался шум, потом – знакомые чертыхания, и в трюм спрыгнул Мелёха.

– Всё! Приплыли куда-то! – сообщил он заговорщицким тоном и посетовал: – Жарит тут, как в бане...

– Слыхала я про страны заморские: зимы у них нет, песок кругом, да воды – ни капли, – заметила Яга, подняв взгляд к потолку. Она была бы не против попутешествовать да мир посмотреть, но не с такими удобствами, как сейчас, а желательно самостоятельно, и так и туда, как и куда сама выберет.

– Не зря я запасливым вырос! – продолжал нахваливать самого себя Мелёха, указывая на бурдюк с водой: ведь сам себя не похвалишь – ходишь, как оплёванный.

– А за воровство тут руку отрубают, – со скрытым ехидством заметила Яга, невинно улыбаясь.

Хорошо, что это не услышал стражник, который в это время спустился в трюм и начал натягивать пленникам на голову джутовые мешки.

– А я сам! – услужливо заявил Мелёха, незаметно отбрасывая бурдюк (если что, скажет, что он там и валялся) и проскальзывая у него под рукой. С тоскливой миной он забрал мешок и со страдальческим видом натянул на голову, пока дюжий детина пытался справиться с немощным богатырём.

Потом их вели куда-то по жарким пыльным улицам, вымощенным раскалёнными солнцем камнями, а когда снова сняли мешки с голов, в глазах у пленников (за исключением Финиста) зарябило от ярких красок. В носу свербило от невероятных ароматов, а гвалт вокруг был такой, что они едва не оглохли. Финист и его спутники стояли посреди шумного восточного базара.

– Ты б ещё безногому кандалы надел! – проворчал Финист себе под нос, но стражник проигнорировал его комментарий: то ли не понимал, то ли не считал нужным слушать.

Яга, Мелёха и остальные узники тем временем с любопытством и восхищением оглядывались. Мимо проходили богато одетые купцы и женщины, укутанные в покрывала, так что только глаза были видны.

– Пахлава медовая! Куркума! Зира! – перечисляли торговцы свой товар, перекрикивая друг друга.

– Барбарис! Бананы! – вторила им восточная женщина, закутанная с ног до головы в роскошные ткани.

– О! – ткнул пальцем Мелёха, узнав фрукты. – Так вот что мы ели... – и восхищённо, по складам протянул, как будто речь шла о бриллианте или волшебном яблоке: – Бо-на-ны!

– Пахнет-то как! – заворожённо вторила ему Яга, с наслаждением вдыхая ароматы специй, висевшие в душном воздухе.

В этот момент какой-то не слишком опрятно одетый пастух провёл мимо целую вереницу ослов, и их «аромат» перебил запах.

– Да не особо, – поморщился богатырь, втягивая носом воздух.

– Петухи тут – просто загляденье! – продолжала восхищаться волшебница, засмотревшись на раскинувшего хвост павлина. Хотела по привычке всплеснуть руками – да кандалы мешали. Оставалось только качать головой да цокать языком.

В этот миг взгляд Мелёхи упал на восточную красавицу, которая кормила верблюда возле одного из прилавков.

– Гляньте! – снова ткнул пальцем Мелёха, жизнерадостно хохоча. Таких зверей в их краях точно не водилось. – Лосиха горбатая!

Восточная красавица резко обернулась, а Яга тут же отвесила спутнику подзатыльник. Ещё не хватало, чтобы им всем влетело. Эх, за какие проступки им достался этот дурак?!

– Тихо! – прошипела она, настороженно оглядываясь: не услышал ли кто ещё. – Оскорбишь кого ненароком – беды не оберёшься!

– Что ещё видать? – вмешался в их болтовню