Она кивнула, как бы молча одобряя его слова.

– Конечно, я обязательно навещу и Тома... – Его голоссорвался, когда он чуть не сказал: «И тебя», но он знал, что не может сказатьей это. Она подумает, что он сошел с ума, а ему вовсе не хотелось обижать ее.

Может быть, во всем виновато вино, говорил он себе, можетбыть, она только кажется ему такой красивой, может, во всем виноватонастроение, и хороший день, и сама атмосфера свадьбы. Но он прекрасно понимал,что это нечто большее и сама эта девочка является для него чем-то большим,нежели просто красивым ребенком. Потом она взглянула на него в последний раз,застенчиво улыбнулась и, помахав на прощание рукой, побежала к остальным. Онстоял и смотрел ей вслед, наблюдая, как ее брат что-то сказал ей, потом дернулза волосы, и потом вдруг она с веселым смехом погналась за ним – можноподумать, что она уже забыла об их встрече. Но когда он хотел повернуться,чтобы уйти, она остановилась, посмотрела в его сторону и замерла. Спенсерупоказалось, что она хочет что-то сказать ему, но она не сделала этого – простоотвернулась и посмотрела на своих друзей. И он медленно пошел по направлению кХироко и Бонду.

И все-таки он увидел ее еще раз перед отъездом – она стоялана крыльце, разговаривая с матерью, которая ее явно за что-то ругала. Потомвзяла большую тарелку и занесла ее на кухню. Больше она не вышла, а уже черезминуту Спенсер мчался на машине прочь от ранчо, и его мысли были занятыдевочкой, которую он встретил. Она похожа на дикого жеребенка – красивая исвободная, это ребенок с глазами взрослой женщины. Вдруг он рассмеялся надсобой. Это же просто наваждение. У него своя жизнь, он живет в мире, которыйнеизмеримо далек от этой долины. Невероятно, что его могла очароватьчетырнадцатилетняя девочка, выросшая среди дикой красоты Александровскойдолины. Да, невероятно, кроме разве того, что у нее такое необычное имя –Кристел. И он без конца повторял его про себя-, все дальше уезжая от этогоместа, думая о том, что пообещал Бойду и Хироко в конце лета навестить их. Да,конечно, хорошо было бы заехать... даже, наверное, это просто необходимосделать... И в конце концов он уверился в мысли, что должен сделать этообязательно.

Кристел, помогая матери мыть последние тарелки, оставшиесяпосле свадебного обеда, обнаружила, что думает о нем, об этом красивомнезнакомце из Сан-Франциско. Теперь она уже знала, кто он такой. Она слышала,как Том рассказывал о нем, что он был их командиром в Японии. Тому польстило,что он приехал к нему на свадьбу, но сейчас его голова была занята вещами болеесерьезными. Они с Бекки уезжали, чтобы смыть свадебный рис и провести медовыймесяц на побережье в Мендочино. Через две недели они вернутся в коттедж наранчо, начнут работать с отцом, а Бекки будет рожать детей. Кристел казалосьэто ужасно скучным. Таким будничным и обыкновенным. В их жизни не будет ничегоинтересного, ничего необычного, такого, что бывает всегда в жизни тех людей, окоторых она часто думала, или тех знаменитых актеров, о которых она читала. Онас удивлением думала о том, что в один прекрасный день с ней произойдет то жесамое – она выйдет замуж за одного из этих парней, которых она так хорошознала, за одного из друзей Джеда, которых до сих пор просто ненавидит. Еежелания раздваивались. С одной стороны, ей хотелось остаться и жить в томзнакомом мире, который она так хорошо знала, а с другой стороны, ее манил иноймир – мир, полный тайн и загадок, красивых незнакомцев, подобных этому мужчине,которого она встретила сегодня на свадьбе своей сестры.

Была уже полночь, когда они наконец закончили мыть посуду иубирать со столов остатки трапезы. Бабушка уже отправилась спать. Дом притих икак будто опустел, когда Кристел пожелала родителям спокойной ночи, собираясьотправиться в свою комнату. Отец встал, и они медленно пошли к ее комнате, оннежно поцеловал ее в щеку и ласково посмотрел на дочь:

– Когда-нибудь придет и твоя очередь... и ты уйдешь также, как Бекки.

Она пожала плечами. Сейчас это ее не интересовало; ониуслышали, как Джед, улюлюкая, прошел в свою комнату. Отец снова улыбнулся:

– Хочешь завтра поехать со мной верхом? У меня естькое-какая работа, ты бы могла мне помочь.

Он очень гордился дочерью, она даже не представляла себе,как он любил ее. Она улыбнулась и кивнула в ответ:

– Это было бы просто замечательно, папочка.

– Я разбужу тебя в пять. Так что теперь спи.

Он потрепал ее по волосам, и она тихо закрыла за ним дверь.Первую ночь она проведет в своей комнате одна, без сестры. Наверное, это самаяспокойная ночь за всю ее жизнь. Теперь наконец-то она единственная владелицасвоей комнаты. Она легла в постель и стала думать о Спенсере, чувствуя, какпостепенно погружается в сон. А в Сан-Франциско, лежа на гостиничной кровати,Спенсер Хилл думал о Кристел.

Первый ребенок Тома и Бекки родился через десять месяцевпосле свадьбы. Минерва с Оливией принимали роды прямо в коттедже на ранчо, аТом в ожидании мерил шагами крыльцо. Это был здоровый мальчик, и назвали егоВильям в честь отца Тома – Вильяма Генри Паркера. Бекки, так же как и Том,ужасно гордилась сыном. Это было, пожалуй, самое счастливое событие за этотгод, который оказался очень тяжелым для семьи Уайттов. После долгих сильныхдождей большая часть пшеницы полегла, а Тэд заболел воспалением легких, и казалось,что он никогда не поправится. Когда родился его первый внук, он все еще былочень слаб, но изо всех сил старался не показывать этого. И только Кристелзнала, как он плохо себя чувствует. Они все еще ездили верхом вместе, но ихпрогулки делались все короче, она видела, с каким облегчением отец возвращалсядомой и торопился лечь в постель, иногда не в силах даже поужинать.

И все-таки Тэд начал выздоравливать. Когда они крестилиребенка и за два дня до шестнадцатилетия Кристел отец явно почувствовал себялучше. Малыша крестили в той же церкви, где год назад венчались Бекки с Томом,и Оливия пригласила на праздничный обед человек шестьдесят друзей и соседей.Это торжество не было таким грандиозным, как свадьба, но все-таки праздниксостоялся. Джинни Вебстер была крестной матерью, а крестным отцом Том попросилстать Бойда, что опять вызвало протест со стороны семьи Уайттов. Как и годназад, все избегали Хироко. Ее единственной подругой теперь была Кристел, нодаже она не знала, что жена Бойда беременна. Местный врач отказался осматриватьее. Его сын погиб в Японии, и он заявил Хироко с каменным выражением на лице,что не собирается помогать ее ребенку появиться на свет. Бойду пришлось отвезтиее в Сан-Франциско, где они нашли доктора, но часто возить жену в город он немог. Доктор Йошикава был мягким и добрым человеком. Он родился в Сан-Диего ипрожил всю жизнь в Сан-Франциско, но после разгрома американского флота вПерл-Харборе работал в японской больнице. В течение четырех лет он заботился ояпонцах в военных концлагерях, всегда помогал им, чем мог, хотя практическиникаких средств для лечения у него не было. Для него это было тяжелое время,время боли и разочарования, но он оставался верен себе и сохранил уважение ктем людям, о которых заботился и среди которых жил во время войны. Хирокослучайно узнала о нем от одной знакомой японки из Сан-Франциско, и молодаяженщина вошла в кабинет врача на трясущихся ногах после того, как ее оскорбил ивыгнал врач, которого все в долине считали большим авторитетом. Пока докторЙошикава осматривал ее, Бойд стоял рядом. Врач заверил их обоих, чтобеременность протекает вполне нормально. Он прекрасно понимал, как тяжело этоймолодой женщине жить в стране, где все считают ее чужаком и ненавидят ее толькоза цвет кожи и разрез глаз, за то, что она родом из Киото.