«Я всегда собиралась вернуться».

Теперь он понимал, что Марит пыталась сделать с помощью Андре. Он мог бы даже допустить, что на ее месте он бы и сам провернул нечто подобное.

Ликос покачал головой и выругался.

В какие игры играл ее брат? Она явно была слишком молода, чтобы ее выдали замуж за какого-нибудь незнакомца и заставили производить наследников, как породистую кобылу. Он никогда не поймет такую жизнь. И ее будущий муж должен быть титулованным.

Но Ликос заключил сделку. В отличие от своего отца или Кироса, когда он давал слово, держал его. Даже если Марит заставила его усомниться в этом. С того самого момента, как он прибыл в Лондон, когда жало предательства Кироса жгло его сердце, Ликос понял, что ни его наставник, ни его отец не были теми людьми, на которых он хотел быть похож. Так что решил переделать себя в того, кем он желал быть. Единственным человеком, которому он мог доверять, был он сам. И его слова, его действия и его репутация — единственное, чего нельзя было у него отнять. Александр попросил его приглядеть за Марит пять дней, и он это сделает.

Пять дней. После ее довольно эффектного исчезновения Ликос вообразил, что проведет все это время в стычках с ней. Но после того, как из ее затеи посетить музыкальный клуб ничего не вышло, Марит перестала бороться. Он увидел в ее глазах то же выражение поражения, как и в глазах матери. Поэтому, когда она начала говорить о вещах, которые хотела бы сделать перед тем, как вернуться в Свардию, он быстро принял решение. Ликос поможет Марит исполнить желания и будет надеяться, что это увлечет ее настолько, что она больше не будет создавать проблем.

Она потратила на этот список так много времени, что Ликос думал, что займет всю страницу. Вместо этого в нем было только семь строк.

«Съесть мороженое в парке».

Он ожидал такое, в конце концов, она говорила об этом прошлым вечером в баре.

«Поужинать в кафе за столиком на тротуаре, как нормальные люди».

Столь же ожидаемо и вполне выполнимо.

«Двадцать четыре часа без контактов с внешним миром».

Очень легко. Ликос был бы счастлив запереть ее в своей комнате на день. Но ее другие желания… Он покосился на список, как на опасное насекомое, готовое ужалить его.

«Сходить на концерт».

Это было уже сложнее.

«Танцевать, пока не заболят ноги».

Невозможно.

«Сделать татуировку».

Его пульс участился. Ликос не собирался нести ответственность за возвращение Александру Марит с несводимой татуировкой. А потом был последний пункт в списке.

«Сходить на свидание».

Он услышал, как в соседнем люксе открылась дверь балкона, и увидел, как Марит облокотилась на перила. Ветер принялся развевать золотые пряди ее волос.

Он должен был оставить ее в покое и вместо этого выяснить, как ему выполнить ее желания. Но между ними словно была натянута веревка — куда бы она ни пошла, он последует за ней.

Взгляд Марит не отрывался от горизонта, хотя она, должно быть, слышала, как хлопнула балконная дверь.

— Еще рано, — сказал он.

— Ты бы лежал в постели, если бы у тебя было пять дней свободы?

— Да.

— Это говорит человек, который может делать все, что хочет, когда захочет.

Затем она повернулась к нему и нахмурилась, увидев тени под его глазами.

— У тебя проблемы со сном?

Ликос кивнул, удивленный тем, что уголки ее губ приподнялись в полуулыбке.

— Твой список…

Марит подняла руку, прервав его на полуслове:

— Я знаю, там одни глупости…

— Мы их выполним.

Она посмотрела на него и закусила губу, желая сдержать крик радости. Он ощутил ее ликование, ее благодарность, как удар в солнечное сплетение, такой мощный, что ему потребовалось мгновение, чтобы отдышаться.

— Но сначала, — сказал он, заставляя себя не смотреть на ее тело, как ему хотелось, — надо купить тебе одежду.

Марит на мгновение смутилась, как будто забыла, что сбежала из Парижа в его рубашке и брюках, а потом ее глаза озорно скривились.

— Хорошо, но платит Александр.

Марит изогнулась в зеркале, удивленная посадкой широких укороченных брюк, которые, как обещали ей в бутике, будут выглядеть «божественно». Марит улыбнулась. Плотный хлопок ярко-оранжевого цвета выглядел хорошо. Вопреки планам опустошить счет своего брата, она не могла заставить себя быть расточительной.

Родители, возможно, не обращали внимания на Марит, но она всегда с большим уважением относилась к положению, которое занимала ее семья, а также к доверию жителей Свардии. Деньги их семьи были деньгами народа, поэтому она ценила возможность получать образование, даже если это был не ее выбор. По той же причине Марит не могла тратить огромные суммы на одежду.

Что-то, казалось, раздражало Ликоса. Он явно считал ее избалованной маленькой принцессой. И хотя Марит не могла отрицать, что выросла в богатстве, никогда не принимала это как должное. Последние восемь месяцев она работала с детьми в городском молодежном оркестре. Эта работа позволила ей пообщаться с детьми из всех слоев общества. Некоторые из них разбили ей сердце. Жить сейчас в таком роскошном отеле было просто эгоистично.

С этим чувством Марит сложила самые необходимые вещи и уже собиралась уходить, когда услышала стук в дверь примерочной.

— Надеюсь, вы не возражаете, но я хотела спросить, не могли бы примерить это? — спросила девушка-продавец и смутилась. — Просто моя младшая сестра разработала и сшила платье. Она учится в школе моды, и я знаю, что на вас оно будет смотреться невероятно.

Старшая сестра настолько очевидно гордилась достижениями своей младшей сестры, что Марит не могла отказать ей.

Марит повесила платье на крючок и, не желая слишком долго раздумывать, скользнула в шелковую ткань, которая ощущалась на коже как крем. Слегка пышные рукава были собраны на запястьях, обрамляя платье-футляр с V-образным вырезом, плотно облегающее ее грудь и тело и ниспадающее на ее бедра подобно водопаду. Но именно сотни линий крошечных кремовых блесток по всему платью делали его таким волшебным.

Они заставляли Марит казаться выше и изящнее.

Марит знала, что никогда себе не простит, если не купит его.

Продавец ахнула, увидев ее в платье.

— Вы хотите его показать вашему красивому спутнику, который так терпеливо ожидает вас там? — спросила она.

Что-то перевернулось в груди Марит, и, закусив губу, она покачала головой.

— А! Тем лучше, если это сюрприз, — заговорщически прошептала продавец.

Марит повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Интересно, наденет ли она когда-нибудь это платье. Почему-то