она не чувствовала, что оно понадобится ей в Свардии. Она понимала, что это платье принадлежит пяти дням свободы, которые были даны девушке по имени Марит, а не принцессе, которая скоро станет второй в очереди на трон. Было бы преступлением никогда не продемонстрировать это платье на публике, и Марит собиралась сказать продавцу, что передумала, но женщина уже унесла покупку.

Выйдя из примерочной, она тут же замерла. Ликос скучал в кожаном кресле. Рукой он уперся в подлокотник кресла и положил подбородок на согнутую в кулак руку. Несмотря на то, что его глаза были закрыты, он излучал такую чувственность, что одна покупательница застыла на месте, разглядывая его.

Сердце Марит забилось, и она сжала бедра, пытаясь подавить пульсацию жара, вспыхнувшую по всему телу.

— Ты закончила? — спросил Ликос у Марит, не открывая глаз.

Другая покупательница взвизгнула и в смущении выбежала из магазина.

— Это было жестоко, — упрекнула Марит, подходя к стойке, чтобы позвонить в посольство Свардии и договориться об оплате.

— Она пялилась на меня, — ответил он, снова закрыв глаза и заставив Марит задуматься, не болит ли у него голова.

— Ты красивый. Это не ее вина.

Наступила пауза, прежде чем его глаза распахнулись и их взгляды встретились. Ликос выглядел так, словно собирался что-то сказать, но, к счастью, в посольстве ответили на звонок.

Глава 5

Телефон зазвонил в кармане брюк Ликоса, но он проигнорировал его, не в силах оторвать глаз от Марит. Она как раз покупала себе мороженое у уличного продавца.

Затем повернулась, чтобы посмотреть прямо на него, с улыбкой на ярко-красных губах. Помада подходила к летнему наряду, который она купила в бутике. Вместо того чтобы отправиться прямо в магазины известных дизайнеров, она нашла небольшой частный магазин с яркой одеждой, и неожиданно вспомнились Ликосу фильмы, которые он и Терон смотрели на открытом воздухе на пляже в Пирее.

Платье сделало талию Марит еще уже, его юбка кружилась, когда она поворачивалась, балетки были скорее удобные, чем стильные, но тем не менее, красивые. Она подошла прямо к нему и положила его бумажник во внутренний карман пиджака. Этот жест показался ему странно интимным.

— Не волнуйся, Александр тебе все возместит.

Отвернувшись от него, она медленно пошла по одной из тропинок в парке Семпионе. Ликос нашел это место в Интернете прошлой ночью, когда пытался выяснить, как выполнить дела из списка Марит за то короткое время, которое у них было. Самый большой парк Милана мог похвастаться озерами и видом на Арку Мира, а также удобным расположением рядом с их отелем.

Здесь гуляла большая группа школьников. Ликос увидел, как мальчик встал слишком близко к одному из учителей. И хотя он, возможно, не был слишком хорошо знаком с детской одеждой, но все же мог отличить чистую одежду от грязной, новую от старой. И он мог распознать в ребенке вора, ведь сам был одним из лучших.

Марит остановилась и повернулась, чтобы проследить за направлением взгляда Ликоса. Не желая насторожить мальчика, Ликос, казалось, полностью сосредоточился на Марит, спокойно достал бумажник из кармана и вытащил из него кредитную карту и водительские права. Марит нахмурилась, явно понимая, что что-то не так, но, к счастью, промолчала. Ликос переложил бумажник в карман брюк, подошел к Марит и протянул ей руку.

Озадаченная, Марит приняла его предложение, взяла его под руку, и вместе они продолжили свою прогулку, совсем как счастливая пара. Ликос задумался, сколько времени потребуется мальчику, чтобы заметить более богатую добычу, и не прошло и минуты, как он почувствовал захват. Мальчик аккуратно залез в его карман, но нечаянно споткнулся и налетел на него. Ликос догадался, что в парке парень обеспечивал себе неплохой доход в летние месяцы.

— И зачем это было? — спросила Марит, заговорщически опираясь на его руку после того, как мальчик убежал.

— Что — было? — ответил Ликос, поймав момент, когда ребенок проверил содержимое кошелька, и увидел, как расширились глаза мальчика.

— Что с карточками и кошельком?

Ликос повернулся к ней, его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций.

— Видишь того пацана?

— Того, что убегает? — спросила она.

Ликос кивнул.

— Он только что украл мой бумажник.

— Что? — потрясенно спросила Марит. — Мы должны вызвать полицию!

Ликос рассмеялся:

— Нет. Он заработал эти деньги. Он профессионал! — Ликос снова почувствовал ее замешательство. — Если бы я этого не ожидал, сомневаюсь, что вообще почувствовал бы, что он залез ко мне в карман. Нужны годы практики, чтобы добиться такого успеха. И, кроме того, это были только деньги. Как ты видела, я заранее вытащил свои карты и удостоверение личности.

— Сколько было в кошельке?

Ликос нахмурился:

— Пять, может, шесть.

— Сотен евро? — сдавленным голосом спросила Марит.

Ликос пожал плечами: деньги он никогда не считал. Чего у него не было, как рассказывал Козлов всякому, кто был готов его слушать, так это родословной. В отличие от Марит. В этот момент он понял, что у него больше общего с ребенком, укравшим его бумажник, чем с принцессой, идущей рядом с ним.

— Значит, ты позволил ему забрать бумажник с шестьюстами евро?

— Марит, я знаю, что такому человеку, как ты, может быть трудно это понять, но, если ребенок ворует кошельки, ему, вероятно, нужны деньги.

Раздражение и застарелая обида придали резкости его голосу.

Она посмотрела себе под ноги, потом вдаль, где они в последний раз видели мальчика, затем рассеянно кивнула и мягко высвободила свою руку. Ликос чувствовал, как горит румянец на его скулах — румянец стыда за свой резкий тон и за те слова, которые собирался произнести.

— Я был таким ребенком когда-то, — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Ликос не хотел, чтобы она смотрела на него как Козлов. Как будто он был все тем же грязным уличным мальчишкой.

— Мой отец научил меня воровать, как только я научился ходить. В мои семь лет он подвозил меня до торгового центра и давал мне номер телефона. Если я не набирал нужную сумму денег, приходилось идти домой пешком.

Ликос не говорил ни с кем о своем прошлом в течение многих лет. От воспоминаний голос стал хриплым. Он почувствовал на себе ее напряженный взгляд.

— Мой отец был незаконнорожденным, — сказал Ликос просто и честно.

Через три года после того, как мать оставила Ликоса в приюте, его поймали какие-то гангстеры, которых потом Ликос и Терон пытались ограбить. Один из них, приятель отца, узнал его и отпустил восвояси, пьяным голосом пробормотав слова утешения из-за тяжелой утраты.