– Подожди! – заорал я.

Когда Крамт сказал, что речь идёт о талюке, а не обо мне, я перестал его бояться. Подкатил к нему и спросил:

– Ты хочешь убить живое? Но Большой Цоер запрещает это делать.

– Это талюки, – не глядя мне в глаза, пояснил Крамт, – низшая форма жизни. Я говорил с учителем Грейфи. Ты его знаешь? Он зверолог, работает в Оранжерее. Грейфи сказал, что талюки ещё слабо изучены. Они ведь появились сразу после лишающей болезни. Но он подозревает, что у них, скорее всего, слабо развита центральная нервная система. Они не чувствуют боли.

– Как же они чувствуют ласку? Они же растут от неё!

– Они растут не от ласки, – покачал головой Крамт, – а от энергии, которую им передают через ладонь. Это просто средство для увеличения массы, понимаешь, Дин?

Я опустил голову, принялся ковырять палкой снег. Начертил кружок, провёл лучики. Солнце.

– Как-то жалко его, – наконец сказал я. – Талюка.

– Послушай, я думал, их нужно много! – вдруг с жаром воскликнул Крамт. – А нужен всего один! Понимаешь? Один!

– Всё равно жалко, – повторил я тихо.

Крамт вдруг отбросил палки и схватил меня за плечи.

– А Эльну тебе не жалко?! Она говорить не может, ходить не может! Тебе бы так! Сразу бы согласился взорвать хоть тысячу талюков!

Он тряс меня из стороны в сторону. Палки выпали у меня из рук. Мы смотрели друг другу в лицо. У Крамта в глазах горел огонь, словно в них бросили таруту. Он прожигал меня этим огнём до самого сердца.

– Послушай, – слабо запротестовал я, – ты же учёный! Разве учёные верят в Поветрия?!

– Все средства хороши, когда нужно добиться цели, – отчеканил Крамт. – Так ты со мной? Дин?

Я вздохнул.

– Тогда вали! – не выдержал Крамт, пнул меня в плечо, и я упал на снег.

Он схватил палки и развернулся к лесу. А я всё лежал, словно собрался делать снежного ангела.

– Крамт! – крикнул я ему вслед. – Подожди! Я…

Я не знал, что сказать! И сказал самое дурацкое, самое глупое, самое нелепое на свете:

– Крамт… Моя мама зовёт тебя на чай!

Я зажмурился, уверенный, что он швырнёт в меня палку. Снег скрипнул где-то рядом. Я открыл глаза. Крамт навис надо мной. Разглядывал меня сквозь огромные красные очки, будто я был каким-то неведомым животным. Талюком, похожим на фиолетовую медузу. Я снова зажмурился и закрыл лицо руками.

– Твоя мама? – переспросил он глухо. – Та, которая слышит Поветрия?

– Да, – прошептал я.

– Тогда завтра вечером. Где ты живёшь?

Я всё утро думал про Эльну.

Как она там лежит и смотрит в окно. Беззащитная и грустная.

Мне хотелось её спасти. Всё утро я отчаянно рисовал, исчертил гору бумаги, пытаясь найти приспособление, которое могло бы помочь Эльне. Летающее кресло? Самоходный скафандр? Увы, всё, что я придумал, было похоже на предметы из маминых сказок-Поветрий, а не на инженерные изобретения.

Всё это было не тем, о чём мечтал бы Крамт.

Крамт… Как же мне хотелось с ним дружить! Я бы заплатил любую цену! Отдал все свои самые ценные поделки. Лишь бы он разрешал помогать в экспериментах. Да просто ехать с ним рядом уже было здорово.

Я мечтал об этом. Как и о том, чтобы спасти Эльну. Но мне не хотелось никого убивать. Даже бестолковых талюков, не нужных никому, кроме Чойри. Мечты и страх сидели внутри и грызли, как голодные белые волчата. Откуда эти волчата? А, да, опять же из маминой сказки.

До прихода Крамта оставался ещё час. Я и хотел, чтобы он пришёл, и страшился этого. Почему он на это согласился? Ищет способ убедить меня?

Но я не мог ничего решить. Согласиться убить талюка? Отказаться спасать Эльну? Меня пугало и то и другое. Мне страшно хотелось, чтобы решение за меня принял кто-то другой. Вот бы Большой Цоер приехал на сверкающих электросанях и велел: «Дин, отправляйся к Чойри и… А если ты этого не сделаешь, то…» Вот тогда у меня не было бы выбора!

Или бы всё-таки был?

Окончательно запутавшись, я вошёл в мастерскую. Часть большой комнаты занимал мой верстак, там же хранились инструменты для работы с железом, камнями и обрезками лагриума, которые приносил мне отец. Я взял нож, включил настольную лампу и заставил себя думать о чём-то совсем простом. Например, о лагриуме.

Я вспомнил своё удивление, когда понял, откуда у нас дома берётся еда. То есть я, конечно, знал, что еду готовят мама или папа. Но я не думал, что всё, вообще всё на столе, все каши, пудинги, всё жаркое и все гарниры – всё это получается из порошков. Мне было, наверное, пять зим, когда я с пультом в руках добрался до кухонного шкафа, открыл его и обнаружил не любимый виноградный мусс и тёплое химкао, а множество разных коробок с порошками.

Мама подбежала ко мне, ласково забрала пульт и спросила:

– Что тебе приготовить, Дин?

Возможно, слово «приготовить» насмешило бы древних людей. Судя по сказкам, они заморачивались куда больше нашего: мыли овощи, резали их, тушили, подавали с разными соусами. А выпечка? Вот эти пирожки, которые Шапочка несёт волку? Пирожки не из порошка ведь. Мамина любимая сказка – «Горшочек каши». Она аж сглатывает, когда читает мне её вслух.

– Умели раньше готовить, – вздыхает она.

А папа ворчит, что порошки гораздо удобнее. Раньше люди не знали, хватает ли им полезного в пище. Микроэлементов, витаминов. А теперь всё продумано. Хочешь еду, где много белка, – бери один порошок. Хочешь еду, где одни углеводы, – другой. Все эти микроэлементы и берут из лагриума.

– Да, но раньше было натуральное, понимаешь? – огорчённо говорит мама. – Живое!

– Трина, нужно идти в ногу с прогрессом, – возражает папа.

– Вечно ты со мной споришь! – вспыхивает мама.

Но дело не в этом, конечно. У нас ведь и нет ничего «живого». Путешественники привозят семена. Их сажают в Оранжерее. Но обычно или ничего не вырастает, или вырастает, но так мало, что не прокормишь весь наш круг. А в снег семена не посадишь… Земля-то в Оранжерее тоже привозная. Поэтому, когда мама рассказывает про сочные фрукты, я даже толком и не понимаю, что это. Представляю себе большую мягкую подушку. Надкусишь её – в рот течёт вкусный химсок.

Но кое-что «настоящее» у нас бывает. Например, синий чай. Его привозят из Восточного круга. Там есть огромная Оранжерея, где выращивают только синие цветы для чая. Он дорогой, зато «живой». И на синий чай зовут самых уважаемых гостей.