«По крайней мере, до сих пор», – подумал Брайан.

Включил УНИКОМ, по которому пилоты частных самолетовполучали совет для посадки на ближайших маленьких полосах. Полная тишина. Онвслушивался… и вообще ни звука не слышал. Поверить в это было невозможно.Пилоты-частники всегда болтали между собой, как грачи на телефонных проводах.Девушка с Пайпера интересовалась погодой. Парень с Чессны немедленно отброситкопыта, если кто-нибудь не позвонит его жене и не скажет, что он еще троихвезет к ужину. Ребята из Лира требуют от подружки в аэропорту Арвада, чтобыпередала всей компашке: «Без паники, ребята! На пятнадцать минут о??аздываем, нов Чикаго на бейсбол поспеете».

Ничего этого не было. Грачи, похоже, улетели, и опустелителефонные провода.

Снова переключил на аварийную волну ФАА.

– Денвер, отвечайте! Немедленно отвечайте!! Это рейс № 29.Отвечайте, черт бы вас всех подрал!

Ник тронул его за плечо.

– Не надо. Спокойнее, дружок.

– Псы не брешут! – в отчаянии сказал Брайан. – Это же простоневозможно, что такое происходит! Господи, да что же стряслось?! Атомная война,что ли, ети их мать?!

– Успокойся, – повторил Ник. – Не выходи из себя, Брайан.Какие там псы не брешут?

– Да эти! Диспетчеры Денвера! Вот этот пес! ФАА – экстреннаяаварийная служба! Вот кто пес! И УНИКОМ, собака, тоже! Да я никогда…

Он щелкнул тумблером.

– На вот, смотри! Это средние волны, понимаешь? Тут станцийдо хрена, лезут одна на другую, как кролики… и ничего. – Щелкнул другимтумблером, повернулся и посмотрел на Ника, на Альберта Косснера, стоявшеговплотную к нему. – Нет даже радиомаяка… ни единого сигнала.

– И что это означает?

– Означает, что у меня нет радиосвязи, нет навигационногомаяка Денвера. А приборный щит показывает, что все в полной исправности иработает как часики. Полная чушь. Должно быть чушью.

Страшная мысль начала формироваться в его голове, всплывая,как распухший утопленник на поверхность реки.

– Эй, парнишка, посмотри-ка в иллюминатор. Слева отсамолета. Что ты там видишь?

Альберт Косснер заглянул в окно. Долго смотрел.

– Ничего, – сказал он. – Совсем ничего. Вот остаткиСкалистых Гор и начало равнин.

– Никаких огней?

– Нет.

Брайан поднялся на ноги, которые ощущались, как ватные.Долго смотрел в иллюминатор.

Наконец Ник Хопвелл тихо произнес:

– Денвер исчез, верно?

Брайан знал из навигаторских карт и по оборудованию вкабине, что они сейчас летели менее чем в пятидесяти милях к югу от Денвера… нопод ними простирался лишь бесформенный ландшафт, который означал начало ВеликихРавнин.

– Да, – ответил он. – Денвера нет.

Воцарилась полная тишина в кабине. Потом Ник Хопвеллобернулся к маленькой компании на пороге, состоящей из Альберта, человека вспортивном плаще и девушки. Он хлопнул в ладоши, как воспитатель в детскомсаду, и стал еще более похожим на него, когда объявил:

– Ладно, люди! Давайте-ка по местам. Я думаю, нам тутпонадобится спокойная обстановка, тишина.

– А мы и так себя ведем тихо, – возразила девушка вполнерезонно.

– Я так понимаю, джентльмен имеет в виду не столько тишину,сколько уединение, – сказал мужчина в плаще. Он говорил с интонациями весьмавоспитанного человека, но его глаза встревоженно остановились на Брайане.

– Именно это я и имел в виду, – согласился Ник. – Прошу…

– С ним все будет в порядке? – тихо спросил человек в плаще.– Уж очень он расстроен.

Ник ответил тем же конфиденциальным тоном:

– Да. С ним все будет в порядке. Я уж об этом позабочусь.

– Ладно, дети, пойдемте, – сказал человек в плаще. Одну рукуон положил на плечи девушке, другую на плечи Альберта. – Вернемся и сядем.Нашему пилоту предстоит поработать.

Им незачем было говорить конфиденциально о Брайане. Егоможно было сравнить с рыбой, плавающей в речке в то время, как стайка птицпролетала по небу. Их звук вполне мог достигнуть рыбы, но никакого значения длянее не имел. Брайан продолжал крутить верньер радиоприемника, переключая волны.Все было бесполезно. Нет Денвера, нет Колорадо-Спрингс, нет Омахи. Все исчезло.

Он чувствовал струйки пота, стекавшие по его щекам, какслезы, ощущал рубашку, прилипшую от пота к спине.

«От меня смердит, наверно, как от свиньи», – подумал он. –«Или как от…»

И вдруг пришла новая идея. Он переключился на диапазонвоенной авиации, хотя правилами это строго воспрещалось. Командованиестратегической авиации практически царствовало в Омахе. Уж они-то покинуть эфирне могут. Могут, конечно, наорать на него, чтобы немедленно освободил ихчастоты, пригрозят доложить о нем в ФАА. Брайан с радостью все это примет.Может быть, окажется первым, кто сообщит им, что город Денвер, судя по всему,отбыл на каникулы.

– Диспетчер ВВС! Диспетчер ВВС. Это «Гордость Америки», рейс№ 29. У нас проблема. Большая проблема. Вы меня слышите? Прием.

И здесь пес не залаял.

Именно в этот момент Брайан ощутил нечто – словно некаязадвижка сдвинулась в самой глубине его сознания и вся структура егологического мышления начала сползать в некую темную пропасть.

Ник Хопвелл хлопнул его ладонью по спине. Брайан слегкаподпрыгнул на своем кресле и чуть не вскрикнул от неожиданности. Повернулголову и обнаружил вплотную приближенное лицо Ника.

«Сейчас схватит меня за нос и начнет крутить», – подумалБрайан.

Ник не стал хватать его за нос. Он заговорил с тихойсосредоточенностью, не мигая глядя в глаза Брайана.

– Я вижу в твоих глазах некое выражение, мой друг… Впрочем,мне не было нужды заглядывать тебе в глаза, чтобы знать это. По твоему голосуслышу, по твоей позе в этом кресле вижу. А теперь слушай меня, слушайвнимательно: паниковать воспрещается.

Брайан смотрел на него, завороженный взглядом этих голубыхглаз.

– Ты меня понял?

С трудом заставил себя ответить:

– Ребят на мое ремесло не берут, если они паникуют, Ник.

– Я знаю. Но теперь уникальная ситуация. Ты должен помнить,однако, что здесь в самолете находится дюжина людей, и твоя работа остается тойже самой, как и всегда: доставить их вниз в целости и сохранности.