Безусловно, не стоит представлять себя сыщиком, а Штепанекаобвинять в совершении какого-то уголовного деяния – во-первых, подкрепитьэтакое самозванство нечем, во-вторых, даже если при самом фантастическом исходеавантюры ему и поверят каким-то чудом, то Штепанека до прибытия в портназначения просто-напросто посадят под замок, уж на таком-то гиганте найдутсяпомещения, которые нетрудно приспособить на роль узилища… Не годится.

Тогда? «Господин капитан, я русский доктор Иоганн Фихте,ускользнувший от меня подопечный, нуждающийся в незамедлительном продолжениикурса лечения…» Что за больной? Обладатель некоей экзотической заразной хвори,которую может передать другим пассажирам? Не годится – такая паника поднимется…Душевнобольной, ради его же собственного блага нуждающийся в душеспасительнойбеседе наедине со своим доктором, пустившимся вслед через океан? Вот этогораздо более предпочтительно, нежели вариант с бациллоносителем…

Так… Цинично рассуждая, внешних признаков у психическихболезней не существует, и обвинить человека в том, что он умалишенный, гораздопроще, нежели…

Нет. Любая авантюра с «врачом», преследующим беглогопациента, отпадает бесповоротно. По тем же примерно причинам, что и вариант с«сыщиком». Снова решительно нечем подтвердить свою причастность к славнойкогорте эскулапов, к тому же на столь роскошных кораблях непременно естьсобственный лазарет, а значит, и опытный врач, быть может, и не один… Уж передними-то ни за что не сыграть убедительно настоящего доктора.

Где-то рядом витает идея, а в руки не дается, в слова необлекается, снова совершеннейший тупик…

Тяжко вздохнув, словно фамильное привидение старинногозамка, Бестужев встал с шезлонга, подошел к борту и, опершись на перила, долгосмотрел на море – но на сей раз уже совершенно бездумно.

Он отвлекся, лишь сообразив, что человек справа от него непросто чинно прогуливается, а ведет себя крайне странно – или по меньшей мерепредельно загадочно.

Пониже Бестужева на голову, пожилой, одет безукоризненно,как и подобает пассажиру первого класса, но пронизанная нитями седины бородкаизрядно взлохмачена, а шевелюра, почти совсем уже седая, нуждается в услугахгребня уже довольно долгое время. Поперек жилета протянулась солидная цепочкаотнюдь не «самоварного» золота, в галстуке, на булавке, поблескивает острымилучиками крупный натуральный брильянт, костюм определенно шит дорогим и умелымпортным, одним словом, вполне респектабельный господин интеллигентного вида,вот только ведет себя несообразно платью и облику…

Незнакомец остановился у соседней шлюпки, весь какой-тонапряженный, словно туго натянутая струна. Полное впечатление, что он, склониввстрепанную голову к левому плечу, прислушивается к слышным только ему голосам…левую руку отвел назад, а правую, с зажатым в ладони длинным темным предметом,поднял чуть повыше собственного лба… всецело поглощен своим странным занятием,не видит никого и ничего вокруг…

Бестужев на всякий случай приготовился отойти подальше –мало ли что может разыграться, если сей господин не в ладах с рассудком, атакие подозрения закономерно возникают при вдумчивом рассмотрении.

Незнакомец упредил – он одним плавным движением балетноготанцовщика оказался рядом с Бестужевым, бок о бок и, словно сейчас толькозаметил чужое присутствие, сказал сварливо, властно:

– Вас не затруднит чуть отодвинуться?

– Куда? – растерянно спросил Бестужев.

Незнакомец разговаривал с ним на неплохом французском, такчто сложностей с общением не возникало.

– Все равно. Лишь бы с этого места. Оно мне необходимо,простите…

Все это время странный господин вовсе на Бестужева несмотрел – и вроде бы не намечал его мишенью для безумного нападения.Бочком-бочком Бестужев отодвинулся, но не ушел, охваченный любопытством.

Проворно вставши на его место, незнакомец разжал кулак –зажатый в нем продолговатый предмет оказался какой-то диковиной статуэткой изноздреватого темного камня, изображавшей стоящего человека в странном головномуборе и с какими-то загадочными предметами в руках, поднятых на уровень пояса.Поставив каменного человечка на левую ладонь, незнакомец крепко сжал ее,придерживая ноги, а указательным пальцем правой сосредоточенно водил вдольспины фигурки.

Если вызвать в памяти полузабытый гимназический курс… УБестужева возникли некие смутные аналогии с Древним Египтом – касаемодиковинной фигурки. И аналогии эти удивительным образом пересекались с другимобразовательным курсом, волей-неволей пройденным в компании леди Холдершот и ееличного мага… Ну да, вот именно…

– Изволите быть психометристом, сударь? – вежливоосведомился Бестужев в надежде кое-что понять.

Незнакомец бросил на него быстрый, цепкий взгляд:

– Ого! Я не ожидал встретить в этом скопище мешков с золотомпосвященного человека…

Бестужев скромно поклонился – оказалось, он первым жевыстрелом угодил в «яблочко». Психометристами, по авторитетным разъясненияммиледи (подтвержденным господином магом), звались субъекты, которые, взявши вруку некий предмет, оккультным способом извлекали из него знания об историиданного предмета, сколько бы веков она ни насчитывала, да вдобавок, изволите ливидеть, о том, что вокруг сей вещички века и десятилетия назад происходило. Потвердому убеждению Бестужева, подобные субъекты звались несколько иначе, вчисто медицинских определениях, но он, разумеется, вслух свое мнениевысказывать не стал…

– Вот, извольте! – так быстро, что Бестужев не успелничего предпринять, незнакомец сунул ему в ладонь свою странную фигурку изаставил сжать вокруг нее пальцы. – Как на ваш взгляд? Сосредоточьтесь искажите…

«Шмякнет он мне сейчас в ухо от всей дури, – грустноподумал Бестужев. – И полицейского не дозовешься, откуда они тут…»

– Ну? – заговорщицким шепотом спросилнезнакомец. – Вы ведь ощущаете? Я сразу определил по вашему лицу…

Он пока что не проявлял поползновений к рукоприкладству,торчал рядом, посверкивая глазами, как две капли воды напоминая того самогобезумного ученого из фантастических романов. Даже нетерпеливо притопывал,выделывая пальцами странные пассы, ничуть не вязавшиеся с его респектабельнымобликом.

– Ну, что же вы?

Быстренько освежив в памяти все услышанное за столом ледиХолдершот, Бестужев, тщательно подбирая слова, произнес:

– Безусловно, вибрации…

– Вибрации? – поморщился незнакомец. – Вам угоднотак это называть?

Обретя некоторую уверенность, Бестужев твердо сказал:

– Тысячу раз простите, но та школа, к которой я принадлежу,всегда употребляла именно это определение…

Кажется, он вновь угодил метко. Незнакомец, ничуть нерассердившись, сговорчиво покивал разлохмаченной головой: