– Ну, в конце концов, терминологические различия тут неиграют никакой роли… Главное, вы ведь чувствуете?

– Да, – сказал Бестужев. – Вне всякого сомнения…

Он хотел вернуть фигурку, но незнакомец только крепче сжална ней его пальцы:

– Зло… Эманация зла… Нарастающего, крепнущего… Не так ли?

– О да, – сказал Бестужев надлежащим тоном. –Безусловно…

Взирая на него, вне всяких сомнений, благожелательно, совсем расположением, незнакомец забрал у него фигурку, бережно упрятал впотайной карман черного сюртука и сказал уже другим тоном, насквозь деловым:

– Вы подтвердили мои первоначальные изыскания, молодойчеловек. Никаких сомнений… Это несчастное судно обречено. Если не принятьнадлежащих мер, Нью-Йорка мы не достигнем.

– Почему? – с искренним изумлением вопросил Бестужев.

Вежливо взявши под локоток, странный незнакомец неспешнодвинулся бок о бок с ним по палубе, негромко вещая:

– Вы же почувствовали растущую эманацию зла? Но вот о егоприроде наверняка не догадываетесь, да и откуда вам… Вы еще молоды, проститевеликодушно, и вряд ли далеко продвинулись по избранному пути…

В общем, он ничем не напоминал умалишенного, его речь лиласьплавно, неторопливо, в движениях не усматривалось свойственной умалишеннымсуетливости. И все равно с таким следовало держать ухо востро: оккультисткак-никак, мало ли что…

– Я и не претендую на совершенство, – сказал Бестужев,чтобы не затягивать паузу.

– Не обижайтесь, у вас еще все впереди, – ободряющепохлопал его по локтю незнакомец. – Познание требует долгих лет… Позвольтепредставиться: профессор Гербих из Гролендоргеймского университета. Это вБаварии.

«Так, учтем, – молниеносно пронеслось в голове уБестужева. – За немца себя выдавать, похоже, не стоит… Мало ли что…»

– Очень приятно, господин профессор, – сказалон. – Меня… меня зовут Михаил Иванов, я из Шантарска… Это в Сибири.

– Состоите при тамошнем университете? – осведомилсяпрофессор.

– Видите ли… Университета там пока что нет.

– Чем же вы занимаетесь?

– Вульгарной прозой жизни, далекой от высокой науки, –ответил Бестужев, не раздумывая. – Я торговец…

Он напрасно надеялся, что сей ученый муж, узнав о стольпрозаических занятиях собеседника, немедленно оставит его в покое. Профессор,не выпуская его локтя, продолжал непринужденно:

– В конце концов, это не имеет никакого значения,способность осязать тонкий мир не зависит от университетского диплома. Один излучших психометристов, какого я знал в Баварии, был простым извозчиком, даже неособенно и грамотным… Гораздо ценнее то, что вы способны полной мерой ощущатьсопричастность к иному… Корабль обречен, молодой человек. Вы ведь почувствоваливибрации зла, исходящие из трюма…

– А что там? – спросил Бестужев.

Он покорно шагал рядом с профессором, охваченный вялымравнодушием: его миссия начинала казаться проваленной, он взвалил на себянепосильную для одиночки ношу, окружающее порой представало навязчивым соннымкошмаром. Среди гуляющих, которых становилось все больше, он не видел тех, когожаждал увидеть, – а вот странноватый молодой человек все так же маячил назначительном отдалении, крайне бездарно осуществляя некое подобие слежки…

– В трюме находится египетская мумия, – сказалпрофессор, чуть понизив голос. – Мумия проклятого всеми тогдашними богамиверховного жреца Ипувера, в своей дерзости попытавшегося проникнуть в секреты,которых он был недостоин. Тамплиеры в свое время вывезли ее в Европу, навернякапытались использовать в своих ритуалах… Чем для них это кончилось, известно.Мумия, если можно так выразиться, стала путешествовать по разным странам,переходя к разным хозяевам, от алхимиков к откровенным авантюристам, от королейк плебеям…

В нем не было ничего от умалишенного, наоборот, он говорилрассудочно, убедительно, словно лекцию студентам читал, речь его лилась плавно.Бестужев покорно внимал. Перед ним помаленьку разворачивалась многовековаяжуткая история проклятых ссохшихся останков, за долгие столетия проделавшихпричудливый путь от Флоренции до Эдинбурга и от Мадрида до Кракова –напоминавшая, если нанести ее на карту, причудливые каракули ребенка. Иповсюду, по горячим уверениям профессора, опрометчивые владельцы мумии, недогадавшиеся вовремя ее избыть, подвергались страшным несчастьям. Среди них встречаласьмасса известных имен, знакомых по гимназическому учебнику истории – казалось,профессор именно его и листал в свое время, без колебаний подверстывая к своейистории всех мало-мальски заметных персонажей былых времен. Получалось, что иРичард Львиное Сердце погиб из-за того, что вовремя не сбыл мумию с рук, иВалленштейн («Всем ведь известны его оккультные занятия, коллега Михаил!»)из-за нее был убит своими офицерами, и даже Наполеон, выяснилось, возвратилмумию из Египта во время своего знаменитого похода (как именно она тудавернулась, профессор не уточнял), за что и поплатился вскоре…

Повествование было увлекательное, что греха таить, логическибезупречное, ладно скроенное и крепко сшитое – вот только Бестужев,относившийся к оккультным практикам с откровенной насмешкой, всерьезсомневался, что она опирается на реальную действительность прошедших столетий.Его собеседнику следовало бы писать мистические романы наподобие госпожиКрыжановской-Рочестер – нет никаких сомнений, что они имели бы успех у определенногорода публики…

– Господин Мозес Брайтинг, американский «бакалейный король»,купил ее во Франции и теперь везет домой, – сказал профессор. – О,теософия и вся предшествующая история попыток с ее помощью овладеть секретами потаенноготут ни при чем. Этот субъект бесконечно далек и от науки, и от стремленияпостичь тайны потустороннего. Он, по его собственному выражению, всего-навсегоскупает «интересненькие курьезы». Услышал про мумию и решил, что она пополнитего хаотическое нагромождение всевозможных диковинок и редкостей. А меж темподошел срок. Я не буду вдаваться в подробности, они сейчас несущественны…Главное, Ипувер слишком долго пребывал в бездействии, в нем накопиласьнешуточная эманация злобы и ненависти, которая вот-вот вывернется наружу… иэто, боюсь, произойдет здесь, в океане, еще до нашего прибытия в Нью-Йорк…Корабль обречен, мы все здесь, – он широким жестом обвел просторную палубус чинно гулявшими пассажирами, – обречены, времени нет… Я пыталсяпоговорить с этим спесивым болваном, объяснить ему исходящую от мумииопасность, но он рассмеялся мне в лицо и форменным образом выставил за дверь…Самодовольная, тупая скотина, которая всех нас погубит.

– Печально, – сказал Бестужев приличия ради.

– Не то слово! Остается последнее средство: мы должныотправиться к капитану и убедить его вышвырнуть ящик в море. Это еще не поздносделать… Я намерен незамедлительно отправиться на мостик, вы должны мнесопутствовать – вдвоем мы сумеем объяснить опасность… Что вы остановились?