— Со сливками и с сахаром?

— Нет, спасибо. — Она сделала движение, собираясьвстать с ним в очередь к прилавку, но он махнул рукой в сторону свободногостола.

— Не беспокойтесь. Я сейчас вернусь. Займите столик.

Он улыбнулся, и она почувствовала прилив нежности. Черезминуту он вернулся с двумя чашками, дымящегося кофе, с двумя стаканамиапельсинового сока и тостами.

— Думаю, что вы еще не завтракали. — Он был славными заботливым. Она сразу же почувствовала к нему расположение.

— Спасибо. — Мел улыбнулась ему, но больше несмогла удержаться от вопроса:

— Как Патти Лу?

— Она прекрасно устроилась вчера вечером. Это смелаядевочка. Ей даже не понадобилось присутствие мамы.

Но Мел подозревала, что это явилось следствием радушногоприема со стороны Питера Галлама и его бригады, и она оказалась права. Душевноеспокойствие пациентов играло для него самую важную роль, что было редкимкачеством у хирурга. Он провел несколько часов с Патти Лу после ее приезда,стараясь узнать ее как личность, а не просто ради сбора информации. Послесмерти Салли у Питера не было других больных в тяжелом состоянии, требовавшихпостоянного внимания, теперь все его мысли занимала только Патти.

— Каковы ее шансы, доктор? — Мел не терпелосьуслышать, что он думает, и она надеялась, что прогноз будет утешительным.

— Мне бы хотелось сказать, что ее шансы велики, но этоне так. Полагаю, в данной ситуации более точным определением будет «неплохие».

Мел хмуро кивнула и отпила глоток кофе.

— Вы сделаете ей пересадку сердца?

— Если у нас появится донор, что маловероятно.

Доноры для детей бывают крайне редко, мисс Адамс.

Полагаю, моя первая мысль была правильной. Надо как можнолучше отремонтировать ее собственное сердце и, возможно, поставить клапансвиньи вместо сильно поврежденного.

— Клапан свиньи? — Мел слегка встревожилась.

Он кивнул:

— Да, думаю, что так, или клапан овцы.

Применение клапанов животных уже давно вошло в практику истало обычным, по крайней мере у Питера.

— Когда?

Он вздохнул и прищурился, задумавшись, а она наблюдала заним.

— Сегодня мы проведем ряд исследований и, возможно,завтра прооперируем.

— А она сможет перенести операцию?

— Думаю, да.

Они встретились взглядами и долго смотрели друг на друга. Вэтом деле никто не давал гарантий. Нельзя было предсказать победу,прогнозировать можно только поражение. С этим трудно было мириться день заднем, и ее восхищало то, что он делал. Мелани так и подмывало сказать ему это,но ей показалось, что такое признание прозвучит сейчас неуместно, поэтому онапромолчала и вернулась к разговору о Патти Лу и о репортаже. Спустя некотороевремя Питер испытующе посмотрел на Мел. Она проявляла такое искреннее участие всудьбе девочки. Она была не просто репортером.

— Почему вас так заинтересовал этот случай, мисс Адамс?Еще один репортаж или нечто большее?

— Она — особенная девочка. За нее трудно неволноваться.

— Вы всегда так заботитесь о людях, попадающих в вашеполе зрения? Это, должно быть, выматывает?

— Ас вами разве не так? Вы ведь переживаете за всехсвоих пациентов, доктор?

— Почти всегда. — Он говорил с ней откровенно, иему нельзя было не поверить. Вероятно, пациенты, за которых он волновался вменьшей степени, составляли крайне редкое исключение. Она уже почувствовалаэто. Затем он, улыбаясь, с любопытством посмотрел на нее; она наблюдала за ним,положив руки на колени. — Вы не захватили блокнота. Значит ли это, что вызаписываете нашу беседу на магнитофон?

— Нет. — Она спокойно покачала головой иулыбнулась. — Не записываю. Мне хотелось, чтобы мы могли получше узнатьдруг друга.

Такая возможность заинтриговала его, и он не смог удержатьсяот следующего вопроса:

— Зачем?

— Потому что так я смогу лучше подготовить репортаж Нена бумаге, не с помощью магнитофонной записи, а просто наблюдая, слушая,узнавая вас Она была мастером в своем деле, настоящим профессионалом, и онпочувствовал это. Питеру Галламу понравилось, что в лице Мелани он видитдостойного себе оппонента, и это возбуждало его; и неожиданно он предложил ейто, чего не собирался делать.

— Хотите сейчас пойти со мной на обход? Просто радиинтереса.

У нее засверкали глаза. Неожиданное приглашение польстило ейи вселило надежду, что она понравилась ему, а может быть, он уже начал доверятьей.

Это имело большое значение для успешной подготовки любогорепортажа.

— С удовольствием, доктор. — Она позволила себевзглядом выразить, насколько тронута этим предложением.

— Вы могли бы звать меня Питером.

— Если вы будете называть меня Мел.

Они обменялись улыбками.

— Договорились.

Вставая, он коснулся ее плеча, и она поднялась, радуясьпредставившейся возможности сопровождать его во время обхода. Она не могла имечтать об этом и была признательна ему. Когда они выходили из кафетерия, онвновь с улыбкой обернулся к ней:

— На моих пациентов ваше появление здесь произведетбольшое впечатление, Мел. Я уверен, что они все видели вас по телевизору.

Это почему-то удивило ее, и она улыбнулась.

— Не уверена. — Мел отличалась скромностью, закоторую люди, хорошо знавшие ее, подтрунивали над ней, особенно Грант и дочери.

Но на сей раз он засмеялся:

— Вы же понимаете, что вряд ли кто-то не знает вас.Пациенты с сердечными заболеваниями тоже смотрят программу новостей по телевизору.

— Я просто думаю, что телезрители не узнают меня вобыденной обстановке.

— Уверяю вас, узнают. — Он опять улыбнулся, иМелани кивнула в ответ. Ему казалось странным, что за годы работы нателевидении она так и не осознала свою популярность. Он ожидал встретить совсеминого человека.

— Во всяком случае, доктор Галлам, — продолжалаона, — здесь вы звезда.

— Вряд ли меня можно назвать звездой, Мел. — Онпроизнес это с серьезным видом. — Я просто работаю в прекрасномколлективе. Поверьте, мои пациенты придут в восторг, увидев вас, а неменя. — Он вызвал лифт, и они поднялись на шестой этаж и оказались средигруппы врачей в белых халатах и медсестер с отдохнувшими лицами. Былапересменка.

— Знаете, мне всегда импонировали ваши взгляды и то,как вы ведете репортажи, — говорил он негромко, пока лифт останавливалсяна каждом этаже, и Мел заметила, что две медсестры украдкой поглядывают нанее. — В вашем подходе чувствуются прямота и честность. Полагаю, именнопоэтому я пошел на это.