— Какими бы ни были ваши мотивы, я рада, что высогласились. Патти Лу нужна ваша помощь.

Он кивнул, так как не мог не согласиться с Мел.

Когда спустя несколько минут они расположились в его боксена шестом этаже, он откровенно посмотрел на нее и постарался объяснить степеньриска и опасность, связанные с пересадкой сердца. Он предупредил, что онавправе отказаться от репортажа, если у нее сложится отрицательное впечатлениеМожно добиться важных результатов, рассказав все, ничего не скрывая от прессы,и, если ей удастся правильно отразить суть происходящего, она сможетположительно повлиять на общественное мнение, но ему показалось, что Мелпоражена описанной им степенью риска и летальными исходами — Вы считаете, уменя может сложиться впечатление, что пересадка сердца вообще не нужна? Вы этохотите сказать, Питер?

— Такая реакция вполне возможна. Действительно,пациенты умирают после пересадки сердца, и довольно скоро. Мы даем им толькошанс, причем иногда не слишком благоприятный. Риск велик, и в большинствеслучаев шансы ничтожны, но они есть, и пациент решает сам. Некоторые не желаютподвергаться такому испытанию и отказываются воспользоваться этой возможностью.Я с уважением отношусь к их решению. Но если они предоставляют мне право помочьим, то я стараюсь сделать все, что в моих силах. Я не выступаю затрансплантацию сердца всем больным: это было бы безумием. Но для некоторых —это единственный выход, а в настоящее время мы стремимся найти новые подходы крешению проблемы. Мы не можем оперировать, пересаживая только сердца доноров: намих требуется намного больше, поэтому мы ищем другие пути, а общественностьпротивится этому процессу. Люди думают, что мы пытаемся взять на себя рольБога, а это не так. Мы стараемся спасти жизнь людям и делаем все возможное,только и всего.

Питер встал. Мел поднялась следом за ним. Глядя на нее свысоты своего роста, он предложил:

— Скажите мне ваше мнение сегодня в конце дня, тольконе скрывайте, если не согласны с целями, которые мы преследуем. —Прищурившись, он посмотрел на нее:

— Мне действительно интересно, что вы думаете. Вы —умная женщина, не искушенная в этой области. Вы посмотрите на нашу работусвежим взглядом. — У него мелькнула еще одна мысль, когда они выходили избокса. — Признайтесь, Мел, не сложилось ли у вас уже предвзятое мнение обэтом? — На ходу он внимательно изучал выражение ее лица, она нахмурилась.

— Честно говоря, я еще не совсем уверена. Я думаю, чтовсе, что вы делаете, имеет смысл. Но должна признаться, меня пугаютотрицательные результаты, о которых вы говорили. Шансы на сравнительно долгуюжизнь столь малы.

Он пристально посмотрел на нее.

— Срок, который может показаться неприемлемым для вас,возможно, может оказаться последним лучиком надежды для умирающей женщины,мужчины или ребенка. Для них даже еще два месяца… два дня… два часа жизникажутся даром судьбы. Честно говоря, летальные исходы ужасают и меня. Но развеу нас есть выбор? В данный момент это самое лучшее, на что мы способны.

Она кивнула и последовала за ним в холл, думая о Патти Лу инаблюдая, как он стал читать истории болезни пациентов: лицо у него былососредоточенным, брови насуплены; он задавал вопросы, рассматривая результатыисследований. Вновь и вновь Мел слышала названия лекарств, назначаемыхпациентам после пересадки, чтобы предотвратить отторжение донорского сердцаТогда она стала записывать для себя те вопросы, которые хотела задать ему,когда он освободится. О воздействии этих препаратов, какое влияние ониоказывают на организм и на мозг пациентов.

Вдруг она заметила, что Питер Галлам встал и быстро двинулсячерез холл. Она сделала несколько шагов вслед за ним, но затем остановилась внерешительности, и, как будто почувствовав ее замешательство, он внезапнообернулся к ней и махнул рукой.

— Пошли. — Он указал на стопку белых халатов, лежавшихна каталке из нержавеющей стали, и дал ей знак взять халат, что она и сделалана бегу, догоняя Питера и стараясь натянуть халат. В руках у него были историиболезней; два стажера и медсестра почтительно следовали за ним Рабочий деньПитера Галлама начался. Он снова улыбнулся Мел и толкнул дверь в первую палату,в которой оказался пожилой мужчина. Две недели назад ему сделали шунтирование,и он заявил, что вновь чувствует себя молодым. Однако он не очень-то походил наюношу. У него был усталый, бледный, болезненный вид, но, выйдя из палаты, Питерзаверил ее, что тот скоро поправится, и они перешли в следующую палату, где уМел защемило сердце при виде маленького мальчика, лет пяти-шести, но на самомделе ему было уже десять. Он страдал врожденным пороком сердца и легких.Ужасные хрипы вырывались из его тщедушного тельца. Ему собирались произвестипересадку сердца и легких, но таких операций было сделано настолько мало, чтоврачи считали преждевременным оперировать маленького пациента, а пока принималисьвременные меры для поддержания его жизни. Мелани наблюдала, как Питер сел настул возле его кровати и начал подробно расспрашивать мальчика. Онаотвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Выходя из палаты, Питерласково коснулся ее плеча, желая ее утешить.

В следующей палате лежал мужчина, которому уже сделалипересадку сердца, но в организм пациента попала инфекция, представляющаябольшую угрозу для его жизни. Тяжело больных людей опасность подстерегалаповсюду. Она таилась в их ослабленных телах и даже в воздухе. Еще один пациентнаходился в коматозном состоянии, и, быстро переговорив с медсестрой, Питер нестал задерживаться в этой палате.

Они перешли к двум мужчинам с лунообразными лицами, которымбыла сделана трансплантация сердца около года назад. Мелани уже знала, что этопобочный эффект стероидов, которые принимают больные.

Но с этим можно было в конце концов справиться.

Встреча с пациентами доктора Галлама еще больше убедила ее,насколько ничтожны их шансы на успех.

Вернувшись в бокс, Питер ответил на ее вопросы. Приближалсяполдень. Обход двадцати палат длился четыре часа.

— Шансы? — Питер взглянул на нее. — Послепересадки сердца шестьдесят пять процентов пациентов имеют шанс прожить год.Так что, грубо говоря, двое из трех пациентов живут еще в течение года.

— А дальше?

Он вздохнул. Он ненавидел эти статистические данные. Ониежедневно сражались с ними.

— Ну, самое большое, что мы можем ожидать, — этопятьдесят на пятьдесят в течение пяти лет.

— А потом? — Теперь она делала пометки в блокноте,угнетенная статистикой.

— На сегодня это все. Пока мы не в силах добитьсябольшего.

Он произнес это с сожалением, и они одновременно подумали оПатти Лу, мечтая, чтобы у нее оказалось шансов больше. Она имела на это право.Как и все остальные.

— Почему они так быстро умирают? — мрачно спросилаМел.

— В основном из-за отторжения в любой форме.