— Во время операции, — заявил Корнеев, — мыдолжны пользоваться незасвеченными номерами.

Он плюхнулся на скособоченный диван, потревожив его старыекости. Диван негодующе закряхтел. Эту квартирку они сняли вместе с обстановкой,решив, что интерьер не имеет значения. Лайма никогда не думала, что можно житьв подобном безобразии. Казалось, что прежние хозяева с маниакальным упорствомпачкали обои, выгрызали из стен проводку, царапали линолеум и коптили потолок.Разномастная мебель выглядела так, будто подверглась пыткам, и даже шторы наокнах висели с мученическим видом. Люстра с двумя сломанными патронами походилана рот с недостающими зубами, а несчастный ковер, похоже, пережил нашествиесаранчи.

— Но где же нам взять «чистые» телефоны? На друзей,родных и знакомых их тоже регистрировать нельзя, — вслух подумалаЛайма. — Разве что бегать по улицам и срывать мобильники со шнурковбеспечных граждан?

— Есть мысль получше, — заявил Корнеев. Онустроился удобно, развалившись на подушках, расшитых полинялыми утками. Средипрочего разгрома утки выглядели роскошно. — Для наших целей подойдутстарики и старушки. Замечено, что на выборах они готовы проголосовать даже зачерта лысого, если он им приплатит. Жизнь отечественного пенсионера сегодня также трудна, как жизнь полярника, зимующего на льдине, — засыпает ипросыпается он с мыслью о пропитании. Так что, если мы немного поможемнезащищенной категории населения, она с удовольствием поможет нам.

— Ну да?! — не поверила Лайма, — Все-таки этосвязано с некоторыми трудностями. Телефон надо зарегистрировать, предъявить дляэтого документы…

— Ну и что? — пожал плечами Корнеев. — Побезналичному расчету человек получает только здоровье и совесть. Все остальноепродается и покупается, а то ты не знаешь? Мы хорошо заплатим, и проблемарешена.

— А где мы возьмем подходящих стариков истарушек? — озаботилась Лайма, радуясь, что так выгодно продала сегодняМедведя в аэропорту и на руках у нее целая куча свободных денег.

— Рынок пенсионных услуг необычайно широк, —заверил ее Корнеев. — Исполнителей можно поискать во дворах на скамейках.

— И вот еще что! — Лайма наставила на Корнеевауказательный палец, невольно приковав его взгляд. — Нам нужны документы.Какие-нибудь крутые. Меня сегодня чуть не поймали в аэропорту с оружием иподдельными паспортами. Никто не застрахован от проверки. Зачем нам лишниепроблемы?

— Я уже об этом думал. — Корнеев положил на колениноутбук и откинул крышку. В глазах его сверкнул жадный огонь. Он был похож накурильщика, который с утра сидел на голодном пайке и наконец добрался досигарет. Ноутбук призывно пиликнул, готовый поглотить Корнеева без остатка.

— Евгений, подожди! — потребовала Лайма. —Повремени. Мы ведь не договорили. У тебя есть идеи по поводу документов?

— Ну… — Тот завел глаза с видом дегустатора,положившего в рот нечто неопознанное. — Корочки нужны неслабые. Такие,чтобы менты отсыхали сразу.

— В ментах столько здорового цинизма, —засомневалась Лайма. — И никакого воображения. Даже не знаю, в каком обличьеперед ними лучше всего предстать. Кем мы будем?

— Сотрудниками секретной военной лаборатории поизучению смертельно опасных вирусов, — предложил Корнеев.

— Нет, это слишком длинно. И с военными лучше несвязываться. Давай выдумаем какое-нибудь ведомство, чтобы нас не приперли кстенке, если вдруг что. Вряд ли можно привлечь к ответственности человека,который представляется сотрудником несуществующей организации. Однако звучатьэто должно солидно, понимаешь? Что-нибудь такое, что сразу испугает и рядовогогражданина, и чиновника. Допустим… Мэ-э-э… Федеральная служба интеллектуальногонадзора.

— Сокращенно получается ФСИН, — задумчиво сказалКорнеев. — Нет, это не катит. Пусть лучше будет Федеральнаяантитеррористическая служба безопасности. Если вдуматься, то глупо, а если невдумываться — весьма внушительно. Сокращенно получается — ФАСБ. А произноситсявообще волшебно — ФАэСБэ. Вот это звучит!

— Но если нас на этом повяжут…

— Шутишь! — Корнеев нетерпеливо погладил упругуюклавиатуру ноутбука. Ему хотелось как можно скорее завершить разговор. —Тут логика простая. Если ты высокий чин и не знаешь о Федеральнойантитеррористической службе безопасности, значит, тебя просто не посвятили. Тыне принадлежишь к кругу избранных. Ручаюсь, что никто и никогда не докопаетсядо правды.

— А ты сможешь сделать подходящие удостоверения? —с надеждой спросила Лайма.

В сущности, она почти не сомневалась в успехе. Там, ввиртуальном подпространстве, существовало некое информационное братство, ккоторому Корнеев, безусловно, принадлежал. Это братство было могущественным,словно тайный орден, и обладало неисчерпаемыми мозговыми ресурсами.

— Я — смогу, — самодовольно ответил он. —Только для этого мне нужно немного времени. А ты пока свари нам по чашке кофе.Пожалуйста.

Но до кухни Лайма не дошла — телефонный аппарат нажурнальном столике внезапно вздрогнул и разразился рассерженными звонками. Обас недоумением уставились на него. Аппарат был новенький, обтекаемо-белый,словно облизанное эскимо, и в запущенной комнате выглядел как предметинопланетной техники. Кроме Медведя, номер телефона штаб-квартиры никто незнал, а Медведь должен был позвонить только вечером. Возможно, произошло нечтоэкстраординарное? Сандру Барр уже похитили?!

Лайма медленно потянулась к трубке — пальцы дрогнули. Ей ненравилось быть секретным агентом. Приходилось постоянно подбадривать ивоодушевлять себя всякими патриотическими глупостями. Не то чтобы она бояласьза свою шкуру, хотя порой ей и было до смерти страшно. Нет, пугалаответственность, которую на нее взваливали против воли. Вот, например, сейчасона отвечает за жизнь Сандры Барр. Лично отвечает, как командир группыспециального назначения.

— Лайма? — услышала она сдавленное восклицание втрубке и одними губами пояснила для Корнеева: «Это Иван». — У меня тут ЧП!

Его голос был таким глухим, словно он залез с телефоном пододеяло. Глухим и испуганным.

— Докладывай.

Она привыкла пользоваться командирскими словечками, заметив,что ее подчиненные реагируют на это самым положительным образом. Она будто бынапоминала им о своем статусе. И все равно — то один, то другой бессознательноначинали ее опекать. Однако сейчас Медведю самому требовалась опека.

— Сандра кое-чего хочет от меня. — Он заговорилжалобно, как маленький мальчик, жалующийся маме на школьных приятелей. —Ведет себя совершенно беззастенчиво… Фергюссон спит, а она решила на ночьзабрать меня к себе в номер. Что делать?

— Как что делать? — вознегодовала Лайма. — Тыокажешься наедине с самой сексапильной женщиной планеты! Начни с поцелуя вщечку.

— Но я так не могу, — возразил Медведь такимпридушенным голосом, словно Сандра Барр уже разложила свой трофей на ковре ипоставила на него ножку в золоченой туфле. — Мне нравятся застенчивыедевушки, за которыми нужно долго ухаживать…