Я перечитала написанное… Если бы мой дневник попался кому-тов руки, тот человек мог бы решить: ну вот, еще одна бесприданница, давноутратившая невинность, нашла способ подцепить богатого и глупого старика,желающего взять в жены непременно девственницу. Вовсе не так! Я совершенно нежелаю выходить замуж. Я хочу одной лишь свободы. Но свободу в нашем мире даюттолько деньги… Родители не позаботились о том, чтобы я имела их в достаточномколичестве. Строго говоря, у меня вообще ничего нет, потому что отец мне ничегоне дает. Хорошо сестре моей Клод – она уже замужем! Даже брату Себастьяну,которого отец упек в монастырь еще в детстве, и то лучше, чем мне, – там онживет на всем готовом. А мою сестру обеспечивает супруг. И только я вынужденасама думать о себе. Значит, и раздобыть деньги должна я сама. Вот и раздобуду,причем самым приятным на свете способом.

Более того – я уже начала это делать! Я ведь прекраснозапомнила все ощущения, которые испытала, когда меня лишил невинности тотмужчина, который заплатил за меня огромные деньги. Да, мне было больно истрашно. Я стонала… А теперь я воскрешаю в себе ту боль и тот страх, когдаиспускаю наигранные стоны, теряя девственность вновь и вновь…

О боже, как мне смешно! Как мне весело! Как чудесно на душе!

Сейчас закончу писать дневник и пойду наконец куплю белыеажурные чулки и кружевное фишю [8]. Хватит ходить обдергайкой или носитьплатья, которые мне ссужала мадам. Пора позаботиться о своем собственномгардеробе.

Хм… Я еще раз пересчитала заработок только одного дня. Ну,судя по началу, скоро у меня будет не одна пара самых лучших ажурных чулок. Ана смену фишю придут бриллианты!

– Значит, ты его упустил…

– Да нет, понимаешь…

– Ты его упустил. Он заметил слежку, так?

– Ну да.

– А почему ты мне сразу не позвонил, не сообщил, что нашелего?

– Я его заметил только на станции «Аэропорт», уже некогдабыло названивать.

– Что-то говорит мне, что ты врешь.

– Да ладно, тоже мне… что-то ему говорит… Я его заметил ужеперед тем, как он пошел к дверям. Ну и кинулся за ним, чтобы не упустить. А онзаметил, конечно, что я ломанулся в двери как раз перед тем, как они закрылись,вот и рванулся, как пес гончий… А там же, в метро «Аэропорт», эскалатора нет,он меня просто опередил, у него фора по времени была. Но я его до последнейминуты видел, как он в ту машину ввалился.

– Что? В какую машину?

– Не знаю в какую, в серый «мерс».

– Что, в первый попавшийся?

– Н-не похоже… Он от метро бежал по тротуару именно к этоймашине.

– Номер?

– Да не успел я номер разглядеть, «мерс» отъехал мгновенно!

– Значит, его машина ждала, так?

– Похоже на то.

– Пурга какая-то. Пургу гонишь, Стасюля! Если у него была машина,за каким чертом ему было ехать на метро?

– Ну, может, у него в той машине подельник…

– Ага, а ты думал, там кто? Представитель конкурирующейфирмы?

– Да ладно, не цепляйся к словам! Я говорю, в той машинеподельник, который должен был подобрать его после того, как он обчиститтерминал в метро, а он меня увидел – и решил ноги уносить.

– Возможно. Но возможен и другой вариант.

– Какой?

– Да такой. Ты случайно не обратил внимания, он в вагоне неговорил по мобильному?

– Да вроде не говорил… Во всяком случае, когда я егозаметил, точно не говорил. И когда я за ним бежал, тоже не говорил… вроде бы… Аты на что намекаешь?

– Не догадываешься? На то, что он тебя заметил и вызвалмашину, на которой мог от тебя наверняка смыться. А если он тебя заметил,значит, он тебя узнал.

– Ну, к примеру, он мог заметить меня там, на Курском. Я жеот терминала отошел за пару минут до того, как он его обчистил. Ну, он иподумал, что если я за ним ломанулся, значит…

– Значит – что? Молчишь? Ты хотел сказать – значит, ты знал,что он его обчистил? А откуда ты мог знать? Получается, что тебе известно, ктотакой Крошка? Каким образом известно? Имеем вопрос первый. Теперь второй – дажеесли он обчистил автомат, почему ты должен от этого плохо спать и заниматьсябегом на скорость? Предполагается, что ты обычный мэн, который заплатил деньгиза мобильник, получил чек, получил инфу, что деньги зачислены на счет. И тебе,по идее, должно быть фиолетово, что там с ними происходит, кто их получает. Аон побежал от тебя. И что ж выходит? Он тебя знает?

– В смысле? В каком смысле – знает?

– Он знает, кто ты на самом деле. И знает, что ты в самуюраспоследнюю очередь заинтересован в том, чтобы терминал на Курском былвзломан.

– Подожди… Эй, ты чего молчишь?

– Жду.

– Чего?

– Ты же сказал «подожди» А вообще, я жду, когда ты со мнойпростишься и уйдешь.

– Уйду? Зачем?

– Бросаться с Крымского моста.

– Да пошел ты! Нашел время шутить!

– Стас, я не шучу. Дело плохо, понимаешь? Если он знаеттебя, если узнал, если связал концы с концами, тогда получается, что Крошка –вовсе не тот безобидный бомбила терминалов, за которого мы его принимали.

– Ты думаешь, что… Да не молчи, черт тебя возьми, не молчи,говори!

– То, что я думаю, настолько ужасно, что мне и говорить-тооб этом не хочется. Я с тобой прощаюсь. Поверь мне и прими дружеский совет:сделай все сам. Быстро и безболезненно. Ты же знаешь, как у нас это было.Помнишь Комара…

– Да нет! Не думаешь же ты, что меня приговорят…

– Не думаю. Убежден!

– Какого черта, Юлий! Какого черта ты так сразу суешь мнечерную метку? Забыл, что я единственный видел поганого Крошку, этого козла собрезанным ухом? Я могу его найти! Я готов его искать!

– Ну… В том, что ты говоришь, есть своя логика, но я долженсвязаться со старшим, посоветоваться.