Алёна вздохнула. Она понимала мужчин. Как и кому возможнобудет доказать, что они являлись всего лишь ошарашенными, остолбенелымисвидетелями драки между русским террористом и… и призраком велосипедиста,убитого или умершего – теперь уже никто не ответит на этот вопрос! – где-тоздесь, на дороге во Френ, двадцать два года назад. Да стоит им толькообмолвиться, их всех троих сразу в психушку отправят. Если только не обвинятчуть раньше в преступном сговоре и коллективном убийстве Жюля. А поди докажи,что он сам упал и головой ударился, а не они его толкнули! Тем паче что он,похоже, и впрямь не сам упал… Мистика, конечно, мистика, а все же? И даже еслиАлёна скажет, что погибший – русский террорист, такую деталь вряд ли сочтутсмягчающим обстоятельством. Трое на одного… убийство воистину зверское… Нет,черт возьми, прав Доминик. Надо бежать, бежать!

– Такое ощущение, что человек просто упал – и умер отсердечного приступа, – задумчиво проговорил Доминик, подойдя ближе к мертвецу.– И при падении ударился головой. Послушайте, господа, давайте-ка убиратьсяотсюда. И то диво, что никто до сих пор мимо не проехал. Если нас увидят здесь– не отмажемся. Пусть его найдет кто-нибудь другой.

И он бросился к машине. Секунда – зеленый джип исчез, будтоего и не было.

– Садитесь, Элен, – скомандовал Манфред, хватая ее за руку.– Быстро! Едем!

– Слушайте, но ведь глупо же! – отмахнулась она. – Лучшепоехать в полицию и сказать, что мы случайно наткнулись на труп.

– Ну уж нет! – хмыкнул Манфред. – Без меня! Если угодно,можете отправиться в полицейский участок в Тоннер. Но я вас туда не повезу. Мнетоже неохота в непонятную историю ввязываться. Ни один здравомыслящий человекне сунет носа в полицию до тех пор, пока его жареный петух в задницу не клюнет.

– Но отпечатки шин, следы обуви… – заикнулась было Алёна,однако Манфред посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

– Какие отпечатки?! Да от них через минуту и помину неостанется! Сейчас ливень грянет, смотрите, какие тучи. Скорей в машину!

«Откуда тучи, только же солнце было?» – хотела сказатьАлёна, но не успела: Манфред чуть ли не силком втолкнул Алёну в свой«Лендровер», но все же она еще успела отскочить на обочину, выхватить из травыпистолет Жюля и швырнуть его в лесную чащу. Если уж маскироваться, то как следует.Остается надеяться, что пуля, разбившая стекло «БМВ», улетела в неведомые дали,и полиция, в которую кто-нибудь когда-нибудь привезет известие о неопознанномтрупе, найденном на дороге во Френ, сочтет, что стекло «БМВ» разбилось покаким-нибудь вполне обыденным обстоятельствам.

И тут до нее дошли слова Манфреда: «Какие отпечатки? Да отних через минуту и помину не останется!»

Алёна изумленно глядела по сторонам. Но ведь только чтосияло неоглядное чистое небо! Сейчас же собирался дождь, причем оченьсерьезный.

Дождь, который смывает все следы…

Алёна только головой покачала. Ну, значит, быть по сему!

– Слушайте, Элен… – прокашлявшись, заговорил Манфред.

Алёна заметила, что взгляд его устремлен не столько наскользкую дорогу, которая, конечно, требовала внимания водителя, сколько на еезлополучные коленки, исполосованные зелеными и красными царапинами, с которыхотклеился пластырь.

Красота невообразимая. Просто бешеная красотища!

– Слушайте, Элен, – повторил Манфред, откашлявшись вновь. –Я не буду ходить вокруг да около, распространяться о погоде и природе…

Алёна навострила уши. Так-так…

– У меня дома есть одна мазь, – продолжал Манфред все болеехриплым голосом, – причем совершенно чудодейственная. Может быть, мы на минуткузаедем ко мне и я вам ее дам? А если позволите… – тут он откашлялся в третийраз, – а если позволите, сам смажу ваши колени. Честно говоря, мне бы оченьхотелось…

Голос его стал еле слышен.

Вот так – не о погоде, не о природе, не о невероятныхсобытиях, которые только что происходили на фоне чудесной природы и резкойперемены погоды…

Весомо, грубо, зримо – к делу! Этак реально, по-земному, каки водится у французских крестьян.

А пуркуа бы не па, как говорят те самые крестьяне? То естьони, конечно, так не говорят, но все равно – почему бы нет?

– Ну что ж, поехали, – кивнула Алёна. – А вы уверены, что ввашей мази нет яда белой бургундской поганки?

Манфред, конечно, засмеялся, как настоящий галантныйфранцуз, но Алёне почему-то казалось, что юмора ее он не оценил.

И правильно сделал. Ну что за юмор, в самом деле?!