«Не нравится – езжай на такси», – могут сказать возмущенныеметростроевцы и москвичи вообще. Но… ведь дорого, вот что! Дорого, долго ичревато реальной возможностью так застрять в пробке, что опоздаешь везде ивсюду, куда надо и куда не надо. Поэтому Алёна, ворча и пыхтя, волокла своюсумку, набитую вещами личными, а также многочисленными подарками – русскаяводка, русские конфеты, русская икра (только красная, черную могут отобратьбдительные французские таможенники), русские книжки для подрастающихрусско-французских девочек и для их мамы Марины и так далее. И доволокла-такидо поезда, который сначала довез ее до «Площади Революции», а там, перебравшисьна «Театральную», она оказалась на Горьковско-Замоскворецкой линии, по которойей надлежало следовать до станции «Речной вокзал», чтобы пересесть там намаршрутку до аэропорта Шереметьево-2. Наконец Алёна оказалась в вагоне – и нанекоторое время перевела дух.

Сумка так и сяк выворачивалась из рук. Она вообще была оченьпричудливая: с полосатыми колесами, которые перемигивались разноцветнымиогоньками, вся разбойно-красная, вызывающая, огромная, вальяжная – и невыразимоудобная и вместительная. Причем самим своим видом она вызывала у Алёны самыечто ни на есть приятные воспоминания. Сумка была куплена случайно, и негде-нибудь, а в Париже. То есть Алёна давно подумывала о покупке новогочемодана, но пока не ощущала радикальной необходимости. И вдруг… Как раз в товремя Алёна в очередной раз гостила у Марины, и гощенье совпало по времени сприучением крошки Лизочки к горшку.

А что такого? Почему бы не побеседовать в детективном романео приучении двухлетнего ребенка к горшку? Пустяки, дело, как говорится,житейское!

У наших, у русских, детей сей процесс начинается раньше. Уфранцузских же, приученных к удобнейшим памперсам, он обычно затягивается. Воти у Лизочки затянулся. Причем девочка очень скоро поняла, что писать в штанишки– плохо. Поняла, приняла близко к сердцу, но… никак не могла заставить себяпроситься. Процесс происходил самопроизвольно, вокруг Лизочки, которойперестали в воспитательных целях надевать памперсы, образовывалась лужица, а изглаз начинали струиться слезы – от осознания собственного несовершенства.Поэтому, отправившись на прогулку с Лизочкой, то мама Марина, то Алёнапериодически спрашивали ребеночка: «Хочешь на горшок?» Но получали неизменноотрицательный ответ.

Прогулка затягивалась, вопросы сыпались все чаще. Но Лизочкакачала головой. Иногда недоверчивые Марина и Алёна поочередно хватали ребенка,стаскивали с него трусишки и «высаживали» под ближайшим укромным платаном или,скажем, каштаном. Годились для сего процесса также липы, вязы и клены.Результат, впрочем, оставался нулевым под любым деревом.

И вот на бульваре Пуссоньер, как раз там, где он переходит вбульвар Монмартр (прошу не путать с тем культовым Монмартром, где Пикассо, иУтрилло, и Модильяни, и Руссо, и все прочие… в Париже, чтоб вы знали, естьбульвар Монмартр, есть улица Монмартр, а еще есть так называемый фобурМонмартр, то есть предместье с тем же названием, причем находятся они от тогоМонмартра, горы Мучеников в переводе с французского, на изрядном удалении), набульваре, стало быть, Пуссоньер у Марины зазвонил мобильный телефон. Онаприостановилась, Алёна с Лизочкой притормозили тоже. И как раз возле небольшогомагазина сумок и чемоданов, хозяин которого выставил на тротуар многочисленныеобразцы своего товара. Слева висели всевозможные сумки поменьше, а справа важностояли многообразные чемоданы. Марина позвала Алёну, та подошла, а Лизочкашмыгнула куда-то в сторонку. Внезапно раздался ее громкий плач. Марина с Алёнойкинулись на звук и не сразу обнаружили ребенка между огромными саквояжами. Ссамым виноватым видом Лизочка стояла в центре небольшой лужицы… Она отчетливосознавала, что совершила преступление, написав в штанишки и забрызгав роскошноеразноцветное сверкающее колесо большущей ярко-красной сумки на колесиках.

Переглянувшись, Марина и Алёна схватили «преступницу» заруки и навострились было смыться, но не успели – на плач явился встревоженныйхозяин. Французы любят детей, и не просто любят, а любят демонстративно:например, повосхищаться незнакомым дитяткой, улыбнуться малышу, сказатькомплимент его мамаше считается хорошим тоном. И хозяин увидел лужицу… изабрызганное колесо… Его откровенно перекосило. Но ведь французы любят детей,потому он только буркнул покровительственно:

– Нормально, сударыни, нет проблем.

И даже умудрился улыбнуться, принимаясь сдвигать в сторонутовар, под который уже начинала растекаться лужица. Он был настоящий мужчина!Умел держать себя в руках и делать хорошую мину даже при плохой игре!

Именно в ту минуту Алёна решила, что ей совершенно необходим– радикально! – новый чемодан на колесиках. Именно вот этот, забрызганный.Помеченный милой девочкой Лизочкой, которую Алёна любила, как родную дочь,честное слово. И она немедленно вынула из кошелька пятьдесят евро. Деньги были,честно говоря, не столь большие за такой классный чемоданище, и он потом стораз оправдал потраченную сумму своей безотказной готовностью, не ломаясь,прыгать по любым, самым экстремальным выбоинам тротуаров Нижнего Новгорода, гдепроживала наша героиня. Да и забавные воспоминания, связанные с покупкой,стоили куда дороже!

Алёна многое прощала своему чемодану именно из-завоспоминаний. А прощать было что, потому что он иногда начинал вытворять нечтонесусветное! Вот и сейчас чемодан своевольничал по-страшному, и о том, чтобыподвезти его к сиденью и устроиться поудобнее, нечего было и думать. Алена,зарулив в вагон метро, кое-как утвердилась около закрытых дверей, пытаясьудержать равновесие. Одной рукой она цеплялась за поручень, другой удерживаласвоего красного красавчика. Резко покачнувшись, она отступила назад и почувствовалапод ногой чью-то ступню.

– Простите! – пискнула Алёна, полуобернувшись.

– Ничего, – буркнул невысокий чернявый парень, выбираясьиз-за ее спины (в единоборстве с чемоданом она даже не заметила, что у дверейкто-то стоит) и проходя наискосок, к почти пустой скамье.

Алёна придвинула чемодан вплотную к стене и немедленнопочувствовала себя лучше. И даже смогла проводить парня взглядом и подумать,что где-то она его видела. Худые, но широкие плечи, обтянутые тонким пуловером,танцующая походка были ей определенно знакомы. О, да ведь это тот самый пареньс вокзала, с которым они встретились около прожорливого терминала. Надо же…Москва город большой, но тесный. Бывают же совпадения, а?