Размышляя про различные совпадения, случающиеся в ее жизни(а некоторые из них были свойства самого невероятного и неправдоподобного,Алёна потом и сама слабо верила, что они имели место быть!), она искосапоглядывала на парня. Волнующий момент, что и говорить. Причем анфас и впрофиль он смотрелся ничуть не хуже, чем сзади, со своей поджарой, подкачаннойзадницей. Каскетка низко надвинута на лоб, но все равно видно, что онобладатель резких черт, смуглой кожи, небритых (шестидневная щетина, да?) щек,упрямого подбородка, длинных прямых ресниц, затеняющих прищуренные глаза, итвердых, напряженно стиснутых губ. Именно губы выдавали его напряжение, хотьсидел незнакомец в вальяжной позе, забросив ногу на ногу и вольно развернувплечи. Пуловер его был вырезан на груди, и можно было разглядеть, что онасильно поросла волосами. Такой же волосатой была и худая щиколотка, видная извысоко вздернувшейся джинсовой штанины.

Алёна чуть наморщила нос. Вообще говоря, ей не нравилисьволосатые мужики (точнее сказать, она их просто терпеть не могла), но в этомпарне было что-то раздражающе сексуальное. Стоило только представить, как еговолосатые ноги с легким шелестом скользят по гладким, шелковистым женскимногам… Например, если женщина вот только что сделала эпиляцию, как Алёна…

У нашей героини слегка пробежали по коже мурашки. Нет,сгиньте, пропадите, греховные мысли! За полтора месяца, что Алёне предстоитпровести во Франции, ей вряд ли что обломится в плане простых и незамысловатыхплотских радостей, поэтому лучше не будоражить себя мыслями и образами, которыепотом будут терзать ее в снах. И вообще, при ее-то буйном темпераменте, надобыло куда интенсивней использовать возможности, которые предоставляла ей судьбадо отъезда! Каждый день минувшей недели следовало посвящать горизонтальномуфитнесу. Ну, не весь день, конечно, но хотя бы пару часов в день непременноследовало, благо желающих поразвлечь одинокую, красивую, совершенно необремененную комплексами даму находилось предостаточно. У Алёны, заметим, былодва постоянных любовника (оба моложе ее на… на много лет, скажем так), которые,понятно, знать не знали о существовании друг друга, ну и еще как минимум двоеспорадических, если так можно выразиться. Они ей нравились технически, ноникаких особых чувств не вызывали. А вот к Константину и Андрею (так звалипостоянных) Алёна относилась почти с нежностью. Особенно к Константину. Нет,особенно к Андрею… Или все же к Константину? А, какая разница! Что тот, чтодругой будили в ней нежность, желание, пылкость, но не любовь. С любовью былопокончено ровно два года назад. Покончено – и прикончено. Что Игорь, чтоподружка Жанна, приложившая руку к приканчиванию Алёниной безумной страсти,были вычеркнуты из ее жизни. С ними она больше не встречалась, а если судьбавсе же сводила случайно, так крепко зажимала сердце в кулак, что даже сама непонимала хорошенько, больно ей видеть тлеющие обломки былой страсти или нет.

Ладно, как говорится, померла, так померла!

Отмахнувшись от воспоминаний, Алёна продолжала рассматриватьнезнакомого чернявого симпатягу. Некая свирепость, присутствовавшая в выраженииего лица, не могла не привлекать женщину, пресыщенную аморфными или отупевшимисубъектами мужского пола, которых воленс-ноленс наблюдается в переизбытке. Асейчас перед нею находился поистине брутальный мэн. И скрытую его силу оценилане одна Алёна.

Напротив Брутального, как мысленно назвала парня Алёна (апочему нет, в самом деле, если он был интенсивно-брутален?!), сидела девушка.Милая такая девушка – «из приличной семьи», что называется. Так и виделась онадевочкой – в кружевном воротничке, с косичками и с нотной папкой в чистовымытой ручке. Хорошая девочка превратилась в хорошую девушку с правильным,хотя и чуточку скучноватым да к тому же несколько испуганным личиком. А испугна ее личике проистекал, как немедленно поняла Алёна, из того, что напротивсидел Брутальный (для краткости его можно называть просто Брут, подумалаАлёна). Ох ты батюшки, да у него еще и татуировка на среднем пальце левой руки,этакий перстень: темно-красная змея, кусающая свой хвост. Пошлятина, конечно.Но сидит-то парень как! Нескромно сидит, небрежно разбросав ноги, междукоторыми виднеется весьма недвусмысленная выпуклость.

Наша героиня, которая была большой любительницей (имастерицей, следует сказать!) исследовать такие выпуклости, как визуально, таки на ощупь, чуть усмехнулась взволнованному выражению на личике девушки.Брутальный Брут не обращал на милашку ни малейшего внимания! Конечно, мужчинытакого типа предпочитают отъявленных стерв, и, судя по тому, что взгляд Брутаснова, как и на вокзале, равнодушно скользнул мимо Алёны, она к числу таковыхособей не принадлежала. И Алёна задумалась над тем, огорчает это ее или нет. Ивдруг Брут напрягся… взгляд его, равнодушно перебегавший по лицам пассажиров,скользнул куда-то в сторону и задержался. На ком? Неужели там сидит та самаястерва? Любопытная Алёна, конечно, повернула голову в ту же сторону, ощущая нетолько любопытство, но и нечто вроде ревности, какую немедленно начинаетчувствовать любая нормальная женщина к любой другой особи одного с нею пола.

А зря, между прочим.

В конце вагона ни одной стервы не обнаружилось.Исключительно одни стервецы там собрались – в том смысле, что сидели в тойстороне только мужчины. О, так Брут, что ли, не так уж и брутален? Да что зажизнь пошла, если подобные мысли вообще возникают у приличной женщины! Вот ещене хватало, к мужчинам ревновать!

Кстати, а ревновать-то вроде не к кому, тут же озадачиласьАлёна. Все сплошь натуралы там, сразу видно, любой готов немедленно начиститьрыло, если однополое существо только лишь помыслит подступить к нему снеприличным выражением непристойных чувств. На кого же столь пристально смотритБрут?

Наша героиня с ленивым любопытством повела глазами по лицаммужчин, и вдруг что-то такое мелькнуло в мыслях, какое-то воспоминание… Алёнанасторожилась, глядя на плоское, близко прилегающее к бритой голове ухокакого-то молодого мужчины. Ухо было резаное, раковина отчетливо укороченасверху. «Корноухий, – подумала Алёна. – Вот как называется такой человек.Обкорнали ему ухо-то, стало быть!» Она кивнула, довольная своей лингвистическойэрудицией, и тут же ее осенило, что это ухо она уже видела сегодня. Это ухо, иэту бритую голову, и эти чуть покатые, накачанные плечи, обтянутые черноймайкой… Качок с Курского вокзала! Тот самый, который вынимал выручку изтерминала, слопавшего сотенную Алёны, и отказался принимать ее претензии!

Точно, он. И Брут смотрел именно на его ухо. Стоп-стоп… Даведь Брут заплатил деньги терминалу-воришке как раз перед Алёной. И квитанциюполучил… Неужели и его пятисотка осталась незачисленной? Наверное, он заметилКорноухого, когда тот вскрывал терминал, тоже не получил от него вразумительногоответа, вот и решил проследить за ним, чтобы узнать адрес фирмы, как ее там…«Терминал-сервиса»…