Шурик был абсолютно неконфликтный, безответный, услужливый ипо-деревенски рукастый. С генералом он не спорил, а его жене, молодящейся особелет пятидесяти, таскал безропотно сумки. Очень скоро из шофера он превратился вприслугу. Возил в детский сад внуков, причем крайне аккуратно одевал и раздевалшаловливых мальчишек, почтительно сопровождал генеральскую тещу в поликлинику ивыслушивал без тени раздражения бесконечные старушечьи воспоминания, ездил нарынок со списком продуктов, где ухитрялся купить все качественное и дешевое,выгуливал тучную болонку, которой потом никогда не забывал вымыть лапы,ввинчивал лампочки, вбивал гвозди, чинил все: от стиральной машины докомпьютера. Улыбка никогда не сходила с его простого рязанского лица, и оченьскоро Шурика полюбили все: гневный генерал, его вредная жена, спесивая теща,избалованная дочь, безобразники-внуки и норовящая всех цапнуть болонка. День,когда Шурику предстояло демобилизоваться, стал черной датой в семье генерала.Не желая терять такого замечательного парня, военный предложил ему сделку:Шурик остается в армии еще на два года, на положении вольнонаемного служащего,и получает за это московскую квартиру вкупе со столичной пропиской.

У кого генерал отнял жилплощадь, осталось за кадром, но онне обманул доверчивого парня. Шурик стал обладателем очень хорошей, помосковским понятиям, квартиры, считающейся однокомнатной. Именно считающейся,потому что жилплощадь была расположена в доме постройки пятидесятых годов, ирядом с просторной десятиметровой кухней имелось помещение такой же кубатуры, сокном, именуемое кладовкой. Отпахав еще два года, Шурик уволился и стал искатьработу на гражданке. И тут генерал, считавший теперь парня кем-то вродеплемянника, привел его к Норе.

Элеоноре же до сих пор крайне не везло с водителями. Мояхозяйка боится быстрой езды и терпеть не может тех, кто нарушает правила, а всепретенденты на место, желая показать высокий класс управления транспортнымсредством, мигом вжимали педаль газа в пол, заставляя «Мерседес» нестись соскоростью более ста пятидесяти километров в час, и Нора, как она потомпризнавалась мне, сильно жалела, что не использует памперсы.

Шурик же никогда не разгоняется больше чем на шестьдесяткилометров и, что самое главное, всегда прибывает вовремя. Вот так он иоказался у нас. К слову сказать, генерала парень не бросил и по пятницампо-прежнему возит его жену на рынок, а в свободное время строит на генеральскомучастке баню. Шурик, он такой, добрый и вечно желающий всем угодить. Где-то разв месяц он отправляется к своим в деревню и обязательно привозит немудреныеподарки: мешок картошки, пару трехлитровых банок с соленьями, домашнюю тушенку.К слову сказать, «синеглазка» — белая, рассыпчатая, вкусная до безобразиякартошка, огурчики хрустят и замечательно пахнут, а свинина не идет ни в какоесравнение с мясом, приобретенным на рынке. И вот сегодня Шурик приволок Норекролика, но мне кажется, он слегка ошибся.

Я посмотрел на угольно-черную кошку. Под Новый год Шура,хитро улыбаясь, вынул бутылки с самогоном, который гонит его старший брат. Я небольшой любитель выпивки, водку не люблю, предпочитаю джин или виски, но тутради интереса сделал глоток и поразился. Крепкая жидкость, настоянная начерносмородиновых почках, оказалась просто замечательной. Может, вчера Шураслегка перебрал, вот и перепутал кошку с кроликом? Собственно говоря, этиживотные похожи, вот только уши разные. Но Ленка-то хороша! Как она нераспознала, что за диво приволок шофер?

— Носится теперь по квартире, — пожаловаласьдомработница. — Шурик говорит, если поймаем, он его на рынок свезет,мясникам, а кроль словно смерть почуял, ну прямо испарился!

Я ткнул пальцем в кошку:

— Ты сюда посмотри!

Лена повернула, как всегда, плохо причесанную голову,помолчала секунду и воскликнула:

— Ну вы даете, Иван Павлович, кролика с кошкойперепутали! Неужто разницы не знаете, так сейчас объясню. У кроля уши длинные,лапки мягкие, без когтей, да и хвост тяпочкой.

— Какой хвост? — удивился я.

— Тяпочкой, — повторила Лена, — ну пумпочкойтакой, понятно?

— Более чем, — язвительно ответил я, —спасибо тебе, очень хорошо разъяснила, теперь я понимаю, чем кролик отличаетсяот кошки. Главное, что его филейную часть украшает тяпочка пумпочкой. Думаю,господин Брем[2]мигом включил бы тебя в редакционный совет. А теперь скажи на милость, откуда унас кошка?

— Так Фаина Гаршина принесла, — пояснилаЛена, — сама на гастроли поехала, а нам кота оставила и ребенка.

Я слушал Ленкин рассказ. Фаина Гаршина — дочь рано умершейподруги Норы. Моя хозяйка в свое время взяла девочку к себе и попыталась датьтой образование в классическом понимании этого слова: иностранный язык,пианино, бассейн, теннис. Но от Фаины все хорошее отскакивало, не задерживаясь.Как Элеонора намучилась с девицей, не передать словами. Ее собственная внучкаРиточка, избалованное донельзя существо, выглядела ангелом на фоне Фаины. Рита,правда, могла загулять, и вообще она обожала веселые компании, но девушкаучилась, а сейчас и вовсе стала серьезной особой, чему немало способствовалифорсмажорные обстоятельства.[3]

Фаина же была трудновоспитуемой. Ее выгнали из четырех школ,и в результате девица оказалась в экстернате. Из английского языка онаблагополучно выучила лишь словосочетание «гуд бай», а на пианино моглаподобрать мелодию, отдаленно напоминающую «Собачий вальс». Три года назад Фаинеисполнилось двадцать лет. Элеонора купила ей квартиру и пристроила непутевуюдевицу на работу. Но поскольку у Фаи нет за душой ничего, кроме школьногоаттестата, ее брали лишь на малооплачиваемую службу и гоняли там как сидоровукозу. Сами понимаете, что такое положение совершенно не устраивало лентяйку, иона регулярно увольнялась, справедливо полагая, что Нора не даст ей пропасть сголода. На мой взгляд, Фаину следовало в детстве нещадно лупить, а в девичествезаставлять каждый день убирать квартиру, но Нора жалела ее, и в результатевырос и расцвел диковинный цветок. Уж не знаю, чем бы завершилась эта история,но два года назад Фаина в одном из ночных клубов свела знакомство с НастейФомичевой, тоже оторвой и безобразницей.