— Ступай вниз, — велел я, — отвезу тебя доместа.

— На фига? Сама доберусь.

Я надел пальто.

— Девочки твоего возраста не должны спорить со взрослыми.

Миранда разинула ярко накрашенный ротик:

— Ну ты сказал! Чего же мне теперь, всегда молчать?Нашел дуру! Это в твое время дети взрослых боялись, а мы теперь свободные!

По-моему, свобода и хамство разные понятия, но я ничего несказал, а просто вышел из квартиры.

Филимона мы устроили на полочке у ветрового стекла. Кроликмгновенно уснул, словно всю жизнь раскатывал в «Жигулях». Миранда влезла напереднее сиденье и заявила:

— Отстойная машина.

— На другую не заработал. Какая же, по-твоему, хорошая?

— Ну… «мерс» глазастый или «бээмвуха», —поделилась своим мнением девочка, — еще эта, как ее… «Феррари».

— Дорогая моя, «Феррари» одна из самых дорогих марок,ты когда-нибудь ее видела?

— Так я целый месяц в ней ездила, — спокойнопояснила Миранда, бесцеремонно включая магнитолу, — у Леньки была красная,народ на дороге из тачек прям вываливался, когда мы катили!

— У какого Леньки?

— У Настиного любовника, Леньки Мазона, слыхал протакого?

— Нет.

— Он в группе поет, называется «Кофе Интернэшнл».

— И у него «Феррари»?!

— Ага, он меня в школу возил, а потом Настюха егопинком выгнала. Ты слушаешь «Русское радио»?

— Иногда.

— Отстой!

— Я думаю иначе.

— Всем ясно, что отстой!

— Послушай, а во сколько в твоей школе начинаютсязанятия?

— В девять, — спокойно сообщила Миранда,перенастраивая магнитолу.

— А сейчас восемь двадцать. Как же ты собираласьуспеть?

— У нас первые два урока ОБЖ.

— Это что за предмет?

Миранда захихикала:

— Охрана беременных женщин.

— Что?

— Шучу, учим хренотень всякую, ну отстой! А преподаетурод! Сережка, вечно пьяный. Он с утра никакой, бормочет, воду глотает, мордакрасная, глазки — щелочки. Да оно и понятно, жена от Сережки сбежала, все издому уперла, он голый остался, вот и квасит по полной. На его уроки и ходить ненадо. Вот, слушай, какой класс!

Из динамика понесся высокий бесполый голос, звонкимречитативом выкрикивающий: «Вокруг одни враги, торчат вокруг свиные рожи, накого они похожи, это же они, твои враги. Бей, не жалей, а-а-а, бей, не хреней…»

— Суперски, — с восторгом повторила Миранда ивытянула ноги.

Я невольно бросил взгляд на ее джинсы и не удержался отзамечания:

— Твои брючки слегка грязноваты. Надо бы постирать, ато в школе замечание сделают.

Миранда распахнула огромные карие глаза, секунду молчасмотрела на меня, потом расхохоталась:

— Ваня, в нашей школе всем насрать на одежду. Междупрочим, штаны новые, мне их Настька в день своего отъезда купила.

— Когда же ты их так испачкать успела?

— Ничегошеньки ты не понимаешь! Это мода такая.

— На грязь?

— Ну да, их специально мажут и рвут, еще до продажи.

Оставшийся путь до школы мы проделали молча, подаккомпанемент несущейся из магнитолы какофонии.

Я высадил Миранду. Тоненькая фигурка побрела через заваленныйснегом двор. Девочка выглядела комично. Ярко-белые кроссовки, грязные, слегкапорванные штаны, дубленочка, сшитая из разноцветных кусочков, и красная лаковаядамская сумочка на длинном ремне.

Вздохнув, я поехал к Райковой. Честно говоря, давно не имелдела с подростками. Они теперь совсем другие, чем были мы в их возрасте. Вовсяком случае, мне в двенадцать лет, окажись я в чужой машине, и в голову бы непришло перенастраивать радио и обращаться к взрослому мужчине — «Ваня», безотчества.

Марину Райкову я встретил около входа в квартиру. Женщина,чертыхаясь, вертела ключом в замке.

— Не работает? — решил я начать знакомство.

Райкова отбросила со лба белокурую прядку.

— Ума не приложу, что случилось! Вчера нормальноповорачивался, а сегодня даже в скважину не влезает.

— Разрешите посмотреть?

— Пожалуйста, — ответила Марина и протянула мнесвязку.

Я нагнулся и осмотрел отверстие.

— Вы, очевидно, просто взяли не те ключи, они не отэтого замка.

— Вот черт, — подскочила Марина, — ну спасибовам, опять перепутала.

С этими словами Райкова исчезла в квартире, я подождал, покаона появится снова, запрет дверь, и сказал:

— У вас много разных ключей?

Райкова шагнула в кабину лифта.

— Подруга свои оставила, надо бы выбросить, да всезабываю.

— Зачем же выкидывать ключи, которые принадлежатдрузьям?

— Давно уж раздружились, — вздохнула Марина.

— Это вы об Алене Шергиной говорите?

Моя спутница сделала шаг назад и прижалась спиной к стенкелифта.

— Вы знаете Алену?

— Знал.

— Почему говорите в прошедшем времени?

— Она умерла, утонула в реке.

— Не может быть, — твердо заявила Марина, —вы что-то путаете.

— Нет, Алена погибла.

— Я с ней разговаривала на Рождество, она былаживехонька-здоровехонька.

— Ну и что? Шергина утонула позавчера ночью.

— Где? В феврале? В речке? Кто вы такой? Что вамнадо? — на едином дыхании выпалила Райкова.

Я вытащил удостоверение детектива и дал Марине. Тарастерянно изучила документ.

— Если не возражаете, — сказал я, — могудовезти вас до службы.

Марина молча кивнула. Мы сели в машину, девушка вытащиласигареты.

— Как она погибла?

Я рассказал про машину, обрыв и речку.