Сильвия ввезла в гостиную сервировочный столик с чайником идомашней выпечкой. Изольда поинтересовалась у прислуги:

– А где Леонид Назарьевич? Он дома?

Забавно было слышать этот вопрос из уст законной супруги.Впрочем, когда в доме слишком много комнат, действительно трудно уследить запередвижениями родственников.

– Работает у себя в кабинете, – ответилаСильвия, – с утра не выходил.

– Попросите его к нам спуститься.

– Слушаюсь, – отозвалась домработница инаправилась на второй этаж.

– По средам Леонид Назарьевич работает дома, –светским тоном сказала Изольда, разливая чай по чашкам из тонкого фарфора.

Я взяла чашку, и мои глаза полезли на лоб от изумления: даэто же «Мадонна»! В годы перестройки чайный сервиз «Мадонна» был мечтой всехсоветских хозяек. В магазинах его было не достать, только по «блату», череззнакомых. Внутри чашки покрыты позолотой, снаружи на них изображены картинки:пастухи с пастушками, дамы в пышных турнюрах с собачками, мадонны с младенцами…Выглядел сервиз дешево и аляповато, да и что вы хотите, если его производили накустарных фабриках в Турции. Но отчего-то он пользовался бешеной популярностьюу русских женщин. Помню, у нас дома тоже был такой, с пастушками. Так вот,чашка, которую я держала сейчас в руках, словно взяли из нашего сервиза. Ну,может, эта чуть более изящная, рисунок более четкий, но сходство тем не менеепоразительное. Отчего-то это открытие вызвало в моей душе прилив нежности кТряпкиной. И я совсем не обиделась, когда она представила меня гостям какЛюсьену Лютикову, потомственную китайскую целительницу.

– Монгольская, – мягко поправила я, – и можнопросто Люся.

Татьяна Муравьева оторвалась от вязанья и скептическивопросила:

– Вы к нам прямо с вершин Тибета пожаловали?

– Я считаю себя русской и редко выезжаю изстраны, – с достоинством сказала я.

– Между прочим, – встряла Колтунова, – какраз сегодня утром Люся заявила, что видит в этом доме смерть. Ну, разве это непрелесть?

Она захихикала, однако никто не разделил ее веселья. Татьянасмотрела на меня хмуро и настороженно. На лице Дарьи читалось замешательство. АИзольду охватила настоящая паника:

– Смерть?! А кто умрет?

Я принялась ее успокаивать: мол, карты часто ошибаются илидают неоднозначную информацию. Но манекенщица не слушала:

– Скажите мне правду – кто умрет? Что-нибудь случится сдетьми?!

В этот момент наверху раздался истошный крик. Мы все поднялиглаза к потолку и застыли в нелепых позах. Через несколько секунд,показавшимися мне томительно долгими, на лестнице возникла Сильвия – белая, какбольничная простыня.

– Хозяин… Он лежит на полу в кабинете и не шевелится…Кажется, он умер.

Все присутствующие одновременно повернули головы в моюсторону.

«Приехали…» – подумала я. И вместе с тем откуда-то возниклауверенность: а ведь я с самой первой секунды знала, что так оно и будет! Может,я и в самом деле ясновидящая?

Изольда грохнулась в обморок. Я сначала решила, чтоманекенщица ломает комедию. Люди сегодня довольно толстокожи, вот вы личномного видели дам, которые бы лишались чувств? Однако, падая, хозяйкаперевернула сервировочный столик, чайник «Мадонна» разбился, и ароматнаяжидкость разлилась по ковру. На белой шерсти наверняка останется коричневоепятно. Ни одна женщина в трезвом уме не пойдет на такие жертвы. Значит,Тряпкина действительно потеряла сознание.

Пока Сильвия приводила хозяйку в чувства, мы ринулись навторой этаж. Первой мчалась Дарья, ей в затылок дышала Колтунова, следом тяжелопыхтела Татьяна, я замыкала процессию. В холл второго этажа выходило многодверей, но Дарья уверенно метнулась направо к дальней комнате. И хотя дверьбыла распахнута настежь, писательница нерешительно остановилась на пороге. ЗатоЛенка Колтунова не постеснялась отпихнуть ее плечом и войти внутрь. Мы гуськомпроследовали за ней.

Первое, на что я обратила внимание, – массивныйписьменный стол посреди комнаты. У меня в кабинете стоит такой же, толькодерево более светлого оттенка. И только потом я увидела раскрытый сейф на стенеи ноги. Голые мужские ноги, выглядывающие из-за стола.

Неожиданно за моей спиной возникла Влада.

– Что случилось? – спросила она.

Я молча посторонилась, чтобы девушка могла разглядеть телосвоего отца.

Леонид Лисовик лежал на спине, нелепо вывернув голову ивытянув вперед руки, словно в отчаянной попытке схватить уходящую жизнь. Он былодет в клетчатые бриджи и свободную футболку. И хотя я догадывалась, что и то идругое куплено отнюдь не на Черкизовском рынке и стоит бешеных денег, тем неменее я не могла отделаться от впечатления, что на полу валяется какой-топропойца в семейных трусах и майке с чужого плеча. Нет, я, конечно, не ожидала,что олигарх будет носить дома смокинг, но вид у Лисовика был совсем ужзатрапезный. С его левой ноги соскочил тапок – кстати, самый обычный тапок изкожзаменителя, разношенный и потрескавшийся, – и я увидела, что пальцы уЛеонида Назарьевича тоже самые обычные – кривые и волосатые, как у большинствамужчин. Очевидно, при жизни олигарх не часто делал педикюр, потому что ноготьна большом пальце был неприятно длинным и желтым, словно панцирь столетнейчерепахи.

Я покосилась на Колтунову, на ее лице застыло разочарованноеи брезгливое выражение. Да уж, в смерти нет ничего эстетического, тем, ктожаждет зрелищ, лучше отправиться в театр. Однако на этот раз Ленкино нездоровоелюбопытство все-таки было вознаграждено.

Татьяна бросилась к сейфу и принялась в нем рыться.

К ней подскочила Дарья:

– Что там?

Писательница изо всех сил вытягивала шею, но широкая спинапервой жены Лисовика закрывала обзор. В бессильной злобе Дарья ткнула Татьяну вбок:

– Чего ты копаешься?!

– Ищу завещание! – бросила художница, не отрываясьот своего занятия.

– А деньги там?

– Нет тут никаких денег.

– Как нет?! – Дарья перестала церемониться иоттолкнула конкурентку. Татьяна успела схватить толстую пачку документов, скоторыми переместилась к столу. Через бывшего мужа она перешагнула, словно онбыл бревном.

Дарья молниеносно обшарила взглядом сейф и вскричала:

– Пропали деньги! Все!

– Сколько их было? – вскинулась Колтунова.

– Откуда мне знать? – с досадой огрызнуласьписательница. – Много! Еще сегодня вот тут лежали пачки, теперь пусто!

– В какой валюте? – не унималась Ленка.

– Я не разглядела, да это и не важно. Главное, чтотеперь их нет. Кто-то украл деньги! Лёню убили, чтобы обчистить сейф!