– С чего вы взяли, что его убили? – вмешаласья. – Он мог умереть своей смертью.

– Это вам карты сказали? – фыркнула Даша. – Скакой стати ему умирать? Он следил за своим здоровьем. Ясно, что его убилииз-за денег.

– Следствие разберется. Кстати, как вы думаете,кто-нибудь уже вызвал милицию?

Мой невинный вопрос привел всех в замешательство.

– Черт! – выругалась Дарья. – Изольданаверняка вызвала. Как это все не вовремя! Только ментов нам не хватало! Тынашла завещание?

– Пока нет, – ответила Татьяна, с дикой скоростьюпросматривая бумаги. – Есть акции, документы на собственность, а завещаниянет.

– Акции давай сюда, – писательница схватила ценныебумаги.

Во мне поднялся протест: безутешная вдова от горя лишиласьчувств, а эти алчные бабы делят чужое наследство. Безобразие!

– Эй, дамы, вам не кажется, что вы лезете не в своедело? – спросила я.

Никто из бывших жен не отреагировал.

Неожиданно меня поддержала Влада:

– Правда, мам, к чему этот обыск? Вы и так знаете, чтовсе достанется вам.

– Кому достанется? – не поняла я.

– Всем женам: маме, Даше и Изольде.

– Почему?

– Потому что так хотел Леонид Назарьевич, это и взавещании написано.

– Завещание сначала надо найти! – прикрикнула наВладу мать. – Чего стоишь столбом, помогай!

– Ну уж нет, ваши денежки – сами и разбирайтесь, –девушка развернулась и вышла из комнаты.

Мне хотелось последовать за ней, но я побоялась оставлятьТатьяну и Дарью наедине с документами. Да и Колтунова проявляла живейшийинтерес к добру покойника. Втроем они перерыли весь кабинет, все ящики стола,книжные шкафы, однако завещания не нашли.

Больше всего меня поразила даже не их наглость. В концеконцов, когда на меня саму свалилось наследство от незнакомого человека ипришлось побороться в суде за имущество с его семьей, я поняла, что в такихвопросах имеет значение не просто наличие завещания, но отдельные слова в нем,буквы и даже запятые![6] Так что правильно девушки делают, чтозаранее суетятся. Нет, сейчас меня изумляло другое: троица не обращала никакоговнимания на труп! Лисовик все так же простирал руки в пустоту, его взглядневидяще смотрел в потолок, а дамы деловито сновали мимо, досадливо морщась,если покойник попадался на пути, и приходилось отклоняться от курса, чтобы незадеть холодное тело.

Колтуновой пришла мысль заглянуть под кожаный диван. Сторжествующим криком она вытащила оттуда потрепанную бумажную папку стесемками. Между первой и второй супругами возникла небольшая потасовка заправо посмотреть ее содержимое, победила Татьяна. Но уже через несколько секундхудожница разочарованно бросила папку на пол. Веером рассыпались листы,исписанные аккуратными столбиками.

– Это его стихи, – она кивнула в сторону бывшегомужа, – очевидно, неопубликованные.

Я подняла один листок, взгляд выхватил фразу – «Каждыйумирает в одиночку…». Поразительно, до чего же она уместна в данном контексте!

В комнату влетела Влада:

– Там «скорая» приехала и менты, сейчас поднимутся сюда!Вы нашли завещание?

Дарья покачала головой, вид у нее был крайнераздосадованный.

– Может, оно хранится у юриста? – предположиладевушка.

Татьяна вытерла пот со лба и убежденно сказала:

– Ничего, найдем!

По лестнице затопали шаги, и через секунду в кабинет вошлимедики – две женщины средних лет. Их сопровождали трое мужчин, одетых вштатское. Я сразу поняла, что они из милиции. Даже если бы мы встретились придругих обстоятельствах, например в магазине детских игрушек, я все равнопризнала бы в них оперативников. Слишком долго я общалась с РусланомСупроткиным…

– Майор Голованов, – представился один измилиционеров, – Юрий Михайлович.

Невысокого роста, коренастый, с большой круглой головой, онбыл похож на молодого бычка. Хотя майор уже наверняка разменял пятый десяток, вего глазах горел задорный огонек. Без сомнения, он был здесь главным.

– Посторонних прошу освободить помещение, –приказал майор.

– Я не посторонняя! – возмутилась Дарья. –Яжена!

– Тогда можете остаться. Остальных прошу удалиться.

– Я тоже жена! – воскликнула Татьяна.

Голованов удивленно вскинул брови.

– Вообще-то вдова рыдает на первом этаже, –заметил другой оперативник. – Это самозванки.

– Мы не самозванки! – возмутиласьписательница. – Мы жены, только бывшие!

Майор преувеличенно галантно обратился к нам с Колтуновой:

– А вы, простите, тоже бывшие супруги господинаЛисовика?

– Нет… – растерялась Ленка.

– Тогда марш отсюда! – рявкнул оперативник. –Это всех касается! И до специального разрешения дом никому не покидать!

Мы послушно затрусили вниз.

Ковыляя на высоченных «шпильках», Дарья шипела:

– Да как он смеет! Ничтожество, хам, быдло! Я емупокажу, кто здесь хозяин жизни!

А я подумала, что хозяин жизни лежит сейчас на полу вкабинете и уже никому ничего не сможет показать.

В гостиной резко пахло валерьянкой. Изольда лежала надиване, до подбородка накрытая пледом, ее била крупная дрожь. Из закрытых глазбезостановочно катились слезы, она даже не пыталась их вытирать.

Даша кинулась к вдове:

– Изольдочка, прими мои соболезнования! Бедняжка, я тактебе сочувствую! Не хотела бы оказаться на твоем месте! Леня был чудеснымчеловеком, нам всем будет его не хватать!

Вдова никак не отреагировала на эти насквозь лживые слова. АДарья Лисовик стояла перед диваном на коленях и блуждала цепким взглядом погостиной. Голову могу дать на отсечение, она прикидывала, не может ли где-тоздесь быть спрятано завещание!

Со второго этажа спустились медики.

– Пациент мертв! – заявила первая тетка таким оскорбленнымтоном, как будто ее вызывали к пышущему здоровьем человеку, но коварнообманули.

Они стремительно направились к выходу, их остановила Влада:

– Куда вы уходите? Разве не видите, что женщине плохо?Вы же давали клятву Гиппократа!

Тетки нехотя подошли к Изольде, врач пощупала пульс,медсестра задумчиво проговорила:

– Укольчик, что ли, успокаивающий сделать?