Когда раздался телефонный звонок, Глэдис как раз загружала впосудомоечную машину последнюю порцию тарелок, рассчитывая потом спокойноотправиться в темную комнату, где ждали ее отснятые пленки. Она обещала сыну,что сделает фотографии к понедельнику, нужно было спешить.

Должно быть, это Дуг. Глэдис сняла трубку. На сегодня у нихбыл запланирован поход в ресторан, и ей казалось, что она получит куда большеудовольствия, если муж попросит прощения за свое вчерашнее поведение.

— Алло? — сказала она в трубку и улыбнулась, почтиуверенная, что услышит голос мужа. Звонил Рауль Лопес, сам в прошлом знаменитыйрепортер, а ныне — один из самых известных в городе агентов, представлявшихинтересы фотожурналистов и фотографов. Агентство, которое теперь возглавлялРауль, когда-то сотрудничало и с отцом Глэдис.

— Ну что, Мать Года, как делишки? Все ещефотографируешь младенцев на коленках пьяных Санта-Клаусов? — спросил Раульвместо приветствия.

На прошлое Рождество Глэдис действительно снимала сирот вместном приюте, и, хотя это была обычная благотворительная акция, Рауль никакне мог ей этого простить. Или, по крайней мере, забыть. Вот уже много летподряд он твердил Глэдис, что она разменивается по мелочам, зарывает свойталант в землю, и, с его точки зрения, это является настоящим преступлениемперед мировой общественностью и перед фотожурналистикой. «О себе я уже неговорю», — добавлял обычно Рауль. Вот уж кто не страдал от ложнойскромности.

И каждый раз, когда Глэдис делала для Рауля какую-нибудьнебольшую работу, он снова начинал надеяться, что она наконец вернется в мирфотожурналистики.

«Восстанет из гроба», как он выражался. Три года назадГлэдис сделала для Рауля великолепный фоторепортаж о положении детей в Гарлеме.Этой работой она занималась в свободное время, пока ее собственные дети были вшколе, и ухитрилась ни разу не пропустить своей очереди по автопулу. Дуг,правда, всячески выражал ей свое неудовольствие. Но Глэдис уговаривала его такдолго и упорно, что ему не оставалось ничего другого, кроме как уступить. Ее«гарлемская серия» удостоилась региональной премии фотожурналистов.

— Все нормально, Рауль. А ты как? — спросила она.

— Неплохо. Только работы, как всегда, невпроворот.Особенно тяжело бывает уламывать звезд, которых я представляю. Ибо не все ониимеют представление о том, что такое здравый смысл. Ты, случайно, не знаешь,почему творческим людям бывает так трудно принимать разумные решения?

Услышав эту тираду, Глэдис решила, что у Рауля, похоже,действительно выдалось не самое легкое утро. «Надеюсь, — подумалаона, — он не собирается сделать мне какое-нибудь безумное предложение?»Правда, Глэдис уже давно предупредила агента, чтобы он не предлагал ей поездокна озеро Танганьику — снимать крокодилов из-под воды, но Рауль время от временинарушал уговор.

— Какие у тебя планы? — спросил Рауль чуть болеесердечным тоном, и Глэдис оценила его старания. Рауль был человекомраздражительным, вспыльчивым, резким в суждениях, но Глэдис он все равнонравился.

— Вообще-то, я собиралась мыть посуду, — сказалаГлэдис, бросив взгляд на моечную машину, которая все еще стояла с выдвинутымиподдонами. — Интересно узнать, как это зрелище сообразуется с твоимпредставлением обо мне? — добавила она с улыбкой.

— Прекрасно сообразуется, — пробурчалРауль. — Хотелось бы знать, когда твои дети наконец вырастут? Искусство неможет ждать вечно!

— Придется ему подождать, — вздохнула Глэдис. Онавовсе не была уверена, что Дуглас позволит ей когда бы то ни было вернуться вфотографию. Рауль упрямо не оставлял своих попыток уговорить ее взяться закакое-нибудь головоломное задание, надеясь, что в один прекрасный день она«возьмется за ум», «пошлет к черту зануду-мужа», «сдаст в пансион свою сопливуюкоманду» и рванет из Уэстпорта в какую-нибудь «горячую точку».

— Уж не собираешься ли ты снова просить меняотправиться куда-нибудь в Тибет, чтобы проехать на ослике от Лхасы доПекцпа? — спросила она шутливо. Именно с таким предложением Раульобратился к ней несколько лет назад, когда Глэдис была на восьмом месяцебеременности. С тех пор эта фраза стала для них чем-то вроде кодового обозначениязаданий, связанных с дальними и продолжительными поездками, которые Раульпродолжал предлагать ей с завидной регулярностью. Впрочем, изредка он находилболее разумные задания, наподобие гарлемского репортажа. И в глубине душиГлэдис была очень довольна, что Рауль не спешит вычеркнуть ее из своих«звездных списков», хотя в телефонных разговорах он не раз называл ее«пропащей» и «дохлым номером». («Я знаю, что обращаться к тебе — это дохлыйномер, но попытка — не пытка…» — так начинался примерно каждый третий ихразговор.) — Что ж, ты почти угадала… — проговорил Рауль. — Конечно, не вдесяточку, но все-таки близко. — Он словно обдумывал, как бы получшеначать, но Глэдис прекрасно знала, что Рауль не из тех людей, которые будутзвонить по делу и мямлить. Наверняка у него все было заранее просчитано ирасписано, просто Рауль опробовал на ней один из своих «подходцев». У негосамого никогда не было ни жены, ни семьи. Он решительно не мог понять, почемуради мужа и детей Глэдис готова снова и снова отказываться от увлекательныхпутешествий, от карьеры, от успеха, наконец. Талант у нее, по мнению Рауля, былредкостный, поэтому он совершенно искренне считал ее отказ от карьеры никому ненужной жертвенностью.

— Ну так что же? — поторопила Глэдис, и Раульнаконец решился взять быка за рога, хотя заранее знал, что она скажет «нет».Знал и все-таки надеялся.

— Нужно смотаться в Корею, — сказал онделовито. — Заказчик — воскресное приложение к «Тайме мэгэзин». Редакторрешил поручить это кому-то из моих звезд, поскольку в штате журнала нетфотографа высшего класса. А дело такое: одна сеульская фирма предлагаласостоятельным бездетным парам детей для усыновления. Все бы ничего, нораспространился слух, что детей, которые никому не приглянулись, в конце концовубивали. Впрочем, работа достаточно безопасная, особенно для тебя. Нужно толькопомнить, что фотографии умеют говорить сами за себя, и поменьше выступать.Главное — снимать, остальным займется общественное мнение и полиция. Поняла?..

Рауль немного помолчал, но, не дождавшись ответа, добавилпочти умоляющим голосом:

— Это просто фантастическое задание, Глэдис! Когдарепортаж появится в журнале, будет настоящий взрыв. Газеты будут просто дратьсяиз-за этих материалов, если «Тайме» решит пустить их в продажу. Фотографии нужны,чтобы придать статье, так сказать, наглядность, и я бы предпочел, чтобы ихсделала именно ты, а не кто-то другой. Здесь, во всяком случае, нужна именнотакая рука, именно такой глаз, как у тебя. К тому же ты любишь детей, и яподумал… Словом, с какой стороны ни посмотри, эта работенка словно специальнопредназначена для тебя.

Слушая Рауля, который все больше и больше воодушевлялся,Глэдис тоже почувствовала волнение. Со времен ее гарлемского репортажа ни однозадание не трогало ее столь сильно. Но что она скажет Дугласу и своимсобственным детям? Что она уезжает в Корею? А кто заменит ее в автопуле, ктобудет готовить для них обеды и ужины? Кто будет гулять с собакой? Глэдисзанималась всем этим — и многим другим тоже — на протяжении многих лет, и единственным,кто ей помогал, была приходящая домработница, которая два раза в неделю убиралаквартиру.