Заботился.

В груди у Касси стало тепло. И как только ему в голову пришло, что его не за что любить? Он же каждым своим поступком ее восхищал! Даже тем, что молча и гордо ушел, когда узнал о ее помолвке с Ксандром. А уж тем, что вернулся…

Касси потянулась к драконьей морде, не желая ни на секунду откладывать близость Эйкке. Коснулась губами темной чешуи на щеке: вряд ли, конечно, Эйкке почувствует, но даже с таким ним было тепло и волнительно. Нет, Касси и не думала, что на свете бывает такое счастье! Сумасшедшее счастье взаимности Эйкке. Словно весь мир стал светлее и приветливее после его признания. И солнце грело мягче, и птицы пели звонче, и цветы пахли приятнее. Но самое главное, что в этом мире у Касси теперь был Эйкке. И все вчерашние их сумасбродства ей совсем не приснились.

Мгновение — и она уже лежала в мальчишеских объятиях, прижатая к высоко вздымающейся груди и изучаемая внимательным взглядом серых глаз.

— Так лучше, — улыбнулась Касси, ничуть не смущаясь своих нежностей и забыв пожелать доброго утра. Кажется, начала брать пример с Эйкке.

— Значительно лучше, — согласился он и без всякого предупреждения прижался губами к ее губам. Касси затрепетала от его настойчивости, подчиняясь и приникая еще крепче. Кто говорил, что драконы не целуются? Целуются лучше всех на свете! Так, что ноги не держат, а сердце готово разорваться от восторга.

Или это только ей такой уникальный дракон достался?

Или это потому, что они по-настоящему любят друг друга?

— Касси…

— Кажется, тебе очень нравится со мной целоваться, — не узнавая себя, искушающе промурлыкала она. Эйкке со столь же непривычной для себя нежностью заправил ей за уши выбившиеся за ночь прядки волос.

— Если б за каждый поцелуй брали по году жизни, и то 6 не отказался, — без всякого вызова и смущения признался он. Почему-то это оказалось очень просто. Уж не от Касси отныне ждать подвоха.

— Лучше прибавлять, — замотала головой она и быстро коснулась губами его губ, — хотя бы по дню, — и поцеловала еще раз. — За каждый…

— Согласен! — улыбнулся Эйкке и снова притянул ее к себе. Невообразимое еще вчера утро! Самое лучшее утро в жизни. Первое в череде многих. И Эйкке не хотел больше испьггывать судьбу, боясь будущего.

— К маме? — улыбнулся он, когда Касси спрятала зацелованные губы у него на шее, искушая еще усилившимися со вчерашнего вечера желаниями. Хоть к Тидею лети, чтобы узнать, что со всем этим делать. Никогда Эйкке, будучи драконом, подобного влечения не испытывал. Может, конечно, просто мал был, а может, оно только в человеческом теле возникает. Во всяком случае, потемневшие после вчерашней их близости Кассины глаза и ее горячее дыхание убеждали Эйкке во взаимности и этого своего чувства. А он едва не отказался.

— Не сердись, — виновато пробормотала ему в шею Касси. Эйкке хмыкнул: ни разу в жизни он на нее не сердился. Ревновал и бесился, но к самой Касси неприязни никогда не испытывал.

— Почему я должен сердиться? — переворачиваясь на бок и стараясь поймать ее ускользающий взгляд, поинтересовался он. Касси глянула исподлобья и тут же снова отвела глаза. Нашла его ладонь и спрягала ее в своих.

— Мы так мало были вдвоем, — вздохнула она. — Нам с тобой почти никогда не удается побыть вдвоем. Я бы любые дела на следующий год передвинула, только чтобы никто не стоял между нами, но, Эйкке, мама… Она совсем одна… и она очень меня ждет…

Касси было стыдно. Как же так: мама, самый родной, самый близкий человек, столько пережившая из-за их разлуки, так любящая дочь и так тоскующая по ней, вдруг тоже стала казаться лишней между ними с Эйкке. Ах, если бы между вчерашним вечером и сегодняшним утром прошло хотя бы несколько дней — чтобы провести их только с Эйкке и потом отправиться к маме! А теперь предать ее Касси не могла. Даже если Эйкке ее не поймет.

— У нас с тобой будет много-много времени вдвоем, — без единого сомнения в голосе пообещал Эйкке. — Махнем в горы. Или на необитаемый остров. Или в древний город, где никто уже не живет. Будем там встречать рассветы и целоваться, пока губы не онемеют. И гулять, держась за руки. И собирать цветы. И — что там у тебя еще в моих достоинствах записано? — Касси фыркнула, поняв, что он пытается ее развеселить, и быстро показала ему язык. И не успела устыдиться собственной бестактности, как уже снова целовалась с любимым, послушно сбрасывая былое напряжение. — Я серьезно, Касси, — добавил Эйкке, когда они смогли оторваться друг от друга, — полетим, куда захочешь. А сейчас я вижу, как ты хочешь к маме.

Неужели думаешь, что я не подожду ради такого случая? Нацелуемся только на сутки вперед, чтобы за простой не обидно было, и махнем в Окинос.

Касси не сдержала улыбки: Эйкке словно чуял, что нужно ей сказать.

— До полудня мы уже, кажется, нацеловались? — провокационно поинтересовалась она, наверняка зная, какой услышит ответ. И Эйкке не разочаровал.

— Ну вот еще! — заявил он. — Разве что до вчерашнего!

Он нес ее в Окинос не на спине, а в лапах, то прижимая к самому сердцу, чтобы защитить от встречного ветра, то поднимая повыше, чтобы Касси не пропустила ни одной из открывающихся ее взору красот.

Это было потрясающе!

Касси второй раз летела на драконе, но сейчас впечатления были совсем другими. День против ночи. Тепло против холода. Восторг против страха. И только самая нежная любовь в сердце оставалась неизменной — любовь к дракону по имени Эйкке. И Касси замирала куда чаще от его горящих взглядов, нежели от прелести открывающихся пейзажей. И без всякого смущения гладила его по чешуе на груди всякий раз, как только появлялась такая возможность. И все время думала о том, что Эйкке обязательно понравится маме: он не может не понравиться. И мама непременно разглядит все его достоинства, а может, даже обнаружит и новые.

Впрочем, вряд ли больше, чем Касси. Для нее Эйкке давно был одним сплошным достоинством.

Окинос стоял на берегу моря, а потому первым делом Касси увидела бесконечную лазурную даль, играющую бликами уже прошедшего зенит солнца, и лишь потом, вдоволь налюбовавшись на нее, заметила небольшие белые домики с голубыми крышами, словно желающие стать морским продолжением и ничем не портить его величавое великолепие.

Мама часто рассказывала Касси о том, как мил и уютен ее родной Окинос, и сейчас, лишь глянув на него с высоты, Касси поняла, что хочет остаться здесь навсегда. Она не любила Авгу с ее шумными улицами, вычурными зданиями, злыми в вечной погоне за богатством и выгодой людьми. Окинос казался совсем тихим и каким-то сонным, и Касси, даже не войдя внутрь, ощутила умиротворение.

Интересно, что скажет Эйкке о таком месте? Сравнигь Окинос ни с Долиной, ни с Драконьим островом Касси не могла.

— Приятный городок, — оценил Эйкке Окинос снаружи. — И оружия против драконов на стенах нет, и Арены на подступах к ним я как будто тоже не видел. Супротив твоей Авги одна благодать.