— Я готов выслушать ваши предложения. Посмотрим, насколько они взаимовыгодны.

— Достаточно, — Зильбер расставил руки, опираясь на парапет буквой «дельта». — Вы входите в Совет директоров «Термоядера» на правах, одинаковых для всех. «Аш-два-о» становится дочерним предприятием концерна и встраивается в нашу сеть, самую совершенную, кстати, на сегодня в мире. Разумеется, как отдельный самостоятельный бренд…

— Что ж так?

Не счел нужным скрыть издевку. Вот оно, их самое слабое место, и они сами прекрасно его сознают: все, к чему прикасается их термоядерная рука, их злосчастный бренд, в отбеливание которого вложены такие средства, что хватило бы на десяток атомных станций, — становится зловещим и зачумленным, на глазах теряя имидж и рыночную привлекательность. Они сами не хотят ассоциироваться с «Аш-два-о» в глазах мира — и в то же время предлагают тебе стать одним из них. Нелогично, неправильно, хорошо.

— Ну, вы прекрасно понимаете, Виктор, что медийная сфера — это одно, а реальные дела — совсем другое. Особенно в нынешнее предкризисное время.

— Для того вы и провоцируете кризис, правда? Удобно списывать все шероховатости на «нынешние времена».

— По-моему, мы оба заинтересованы в том, чтобы его не допустить.

— Да, разумеется. И мне, в отличие от вас, это под силу.

Зильбер пожал плечами:

— Иначе мы не разговаривали бы вовсе. Нет ничего легче, чем взорвать все эти ваши комбинаты. Чтобы вы не сомневались, такой вариант рассматривается. И скорее всего будет запущен, если мы не договоримся.

Шевельнулся его квадратный спутник в тени. Неозвученным продолжением: вариант устранения тебя лично они рассматривают тоже. Ну, это совсем уж несерьезно для солидных людей, прямолинейный наив на уровне предсказаний бесконечно далеких от теневой реальности Олега или Анны. Глянул на нее боковым зрением и усмехнулся: правильно, уже боится. Думает, они вот-вот откроют стрельбу.

Улыбнулся:

— Конечно, мы договоримся, Макс. Только с небольшой поправкой: слияния не будет, ни на каком уровне. Я готов платить любую цену за пользование вашими коммуникациями, до тех пор, естественно, пока не разверну собственную сеть. О масс-медийной сфере и говорить не стоит, информация об «Аш-два-о» уже пошла, завтра утром это будет первая новость региона, а к обеду и всего мира.

Улыбнулся еще шире:

— Я готов даже поддержать вас на первых порах, пока вы будете приходить в себя после «Вспышки звезды». Вы мне нужны, здорового рынка не бывает без конкуренции…

— Вы не правы, Виктор.

Зильбер отделился от парапета, легкий, подвижный; вспомнилось, как виртуозно он катался тогда на коньках. Сейчас непременно последует какая-нибудь психологическая примочка, термоядеры не могут без этого, именно психологию они почему-то считают своим коньком, сорри за каламбур. Итак?

— Как у вас говорят, — сверкнув зубами, он старательно произнес на твоем языке: — «Ложка необходима к обеду». Правильно? Так вот, допустим, мы с вами садимся обедать. У вас отличная кухня, то есть ресурсы, я это уже признал. Но, к сожалению, нет ложки. Именно сейчас, на момент, когда мы обедаем, то есть договариваемся — ложки у вас нет, поэтому все ваши преимущества теряют силу. А вот у нас, наоборот, имеется столовый прибор.

— Афористично, — кивнул Виктор, все еще улыбаясь.

— Ваши комбинаты работают, — отступив в сторону, Зильбер широким жестом очертил панораму моря. — Но мы-то с вами здесь, одни, в беседке. На земле санатория, если я правильно понял. Кстати, любопытно, чем вы руководствовались, выбирая место?

Виктор пожал плечами:

— Закрытая территория. Можно спокойно говорить, никто не помешает.

— Вы же здесь не впервые, правда? Скажите, вон там — что за строение?

Никакого строения не просматривалось отсюда в чернильной тьме. Начинается, понял Виктор.

— Спальный корпус, — ровно бросил он. — Для тяжелобольных.

Зильбер кивнул. Сказал деловито, тщательно не допуская излишней театральности в голос; но она все равно прорывалась нотками торжества, довольства собой:

— Если мы в течение часа не сумеем прийти к консенсусу, боюсь, оно взорвется первым.

Громко хрустнула веточка под каблуком Анны, вздрогнувшей, подавшейся вперед. Теперь спокойно. Все зависит от того, насколько ты будешь убедителен, естественен, точен. Твоя легкость, твоя уверенность, твоя свобода — против их грандиозного аппарата специалистов по человеческим слабостям и страхам. Как ты и рассчитывал. Вперед.

Усмехнулся криво, одним уголком губ:

— Думаете, Макс, такая акция пойдет на пользу имиджу «Термоядера»?

— Думаю, о нашем имидже позаботитесь вы лично, Виктор. У вас же есть на то причины, правда?

Сглотнул, прикрыв кадык ладонью. Перевел дыхание. Так надо:

— Есть.

(за скобками)

— Уходи оттуда, слышишь? — почти прокричал он в трубку. — Бери машину и езжай домой. Девчонки справятся сами. Ты должна думать о ребенке, Ксю, о ребенке, понимаешь?!

И вообще нужно отправить ее куда-нибудь из города. Виктор порывисто встал и подошел к окну. Сквозь черные скелеты голых деревьев просвечивало буйное, ярко-салатовое, весеннее, на всю площадь. Красиво; если б только не знать, чем все это кончится. У Ксюхи, кажется, есть бабка в Збнувском районе. Завтра же с утра… нет, завтра может быть поздно. Сегодня же. Пускай доедет до дома, а там позвонить, чтобы собирала вещи. Придется орать, умолять, уговаривать, она упрямая, не послушается сразу…

Снова сел за стол, кликнул на западный, иноязычный сетевой портал: яркие картинки с салатовой доминантой и бодрые репортажи с места событий еще держались на первых позициях, но к ним все ближе подползало сложное, внешнеэкономическое, перегруженное специфической лексикой и цифрами, иллюстрированное таблицами, диаграммами и графиками. Акции, индексы, курсы, цены за баррель… И комментарии экспертов: биржевиков и экономистов, геологов и химиков, социологов и международных обозревателей, — никто из которых в равной степени не способен сформулировать ничего внятного. У него, Виктора, журналисты тоже с утра уже несколько раз допытывались, что он об этом думает. И надо, надо бы придумать хоть что-нибудь…

Снова звонок с неизвестного номера: и откуда у них у всех его мобилка?! Сбросил, и ненавистный рингтон тут же заиграл опять: Краснова. Сбросил тоже. Еще и ее «я предупреждала, я знала заранее» — было бы совсем невыносимо.

Теперь он и сам знал заранее, что будет дальше. По крайней мере приблизительно. И уж точно ничего не мог поделать.

Раздался двойной хлопок дверью, и топот, и снова дверь: в кабинет вломились Олег и Гия, запросто, без стука, какой уж тут стук. Уселись напротив, Олег — выдвинув кресло из-за овального стола, а Гия прямо на стол. Воззрились вопросительно, перекрестно.