Выровнять уровни, снизить обороты на полпроцента, пока не захлестывает за красную черту. Вот так, хорошо. Олег усмехнулся, убрал руки с клавиатуры, размял суставы. Все-таки оно затягивает с мощной и страстной силой, это ощущение всемогущества и власти на кончиках пальцев. Не надо. Нельзя забывать, что они противоположны по сути — власть и свобода. Они могут казаться тождественными или хотя бы совместимыми, но рано или поздно наступает момент, когда приходится выбирать.

Ну допустим, никогда у меня не было именно такого роскошного выбора. Но, так или иначе, я его давно уже сделал, и его результат не зависит от предложенных альтернатив. В них даже и вникать не хочется, в теневые разборки Виктора с конкурентами, в ситуацию на мировом рынке, в реальный потенциал его алхимической аш-два-о. Мне нужна моя, тщательно выстроенная, пускай заново, жизнь и моя свобода. Ну и Женькина заодно.

Лучшее, что мы с сыном можем сделать — остановить комбинаты и уйти отсюда. Бросив эту притягательную, словно незнакомая красавица, чужую машину и все таящиеся в ней соблазны. Не дожидаясь возвращения Виктора; я ничего ему не обещал и ничего не должен. Он собирался в который раз меня использовать: сорри, не вышло. Я поступаю так, как считаю нужным. Здесь и сейчас у меня есть для этого и свобода, и сила, и власть.

Пускай только проснется Женька.

* * *

В третьем часу ночи Олег встал из-за машины и вышел из диспетчерской выпить кофе. В полуоткрытую наискось створку окна врывались обостренные ночные звуки весеннего леса. Шорох, шелест, странные голоса насекомых и птиц. И внезапно — рокот мотора подъезжающего автомобиля, чавканье влажной травы под его колесами, визг тормозов.

Так быстро?..

Олег вскочил — глупо, стыдно, словно боясь быть застуканным не на посту. Не стоит, слишком много чести. Насыпал в чашку кофе и встал над чайником, по известному закону замедляя тем самым его закипание. Шаги, почему-то один человек, почему-то неуверенно, словно он здесь впервые. Двинулся было навстречу, но тут чайник наконец-то забурлил и щелкнул; ладно, подожду здесь.

— Здравствуйте, Олег Валентинович.

И можно было уже не оборачиваться. Не то чтобы знакомый голос; но в каком-то смысле у них у всех одинаковые голоса. Не так давно слышал последний раз, чтобы забыть.

Налил кофе, сел за стол и наконец вскинул глаза. Службист был невысокий, немолодой, никакой вообще. Показалось, будто я его где-то видел, с ними так всегда — а может быть, и правда видел как-нибудь, скажем, в «Колесе». Он же, видимо, из местного регионального филиала. И они, наверное, с самого начала меня вели, так, на всякий случай. Превентивно обыскивали дом в мое отсутствие. Завели досье на Дагмар и Йону. Потом на время передали объект в центр, а затем взяли обратно, прямо из аэропорта. Я должен был сразу делать скидку на то, что именно так и будет.

— Кофе не угостите?

Смешная несообразность: обычно они предлагают и угощают сами. Что ж, все правильно, он на моей территории, здесь и наливаю, и распоряжаюсь я. По крайней мере, пускай ему кажется, будто я так думаю.

— Растворимый, очень плохой. Другого нет, извините.

— Мне все равно. Чуть не заснул за рулем, — службист интеллигентно зевнул, почти не открывая рта. — А нам с вами надо срочно и серьезно поговорить.

— Я догадался.

Им всегда нужно срочно и серьезно. Хорошо, послушаю.

— Мы здесь одни?

Не может быть, чтобы они не знали про Женьку. А впрочем, все может быть, не надо преувеличивать их возможности и ресурсы. Если снаружи создалось впечатление, будто Женька уехал с Виктором, пускай так и будет.

— Одни. Можете говорить свободно.

Позволил себе чуть более иронии, чем следовало бы. Службист уловил, но не улыбнулся, устало перевел дыхание, потянулся за чашкой. Отпил, обжегшись, и заговорил:

— Вы хороший специалист, Олег Валентинович. Быстро вам удалось наладить систему…

— Вы постарались?

— Мы, не мы — теперь уже не столь важно. Важно, что вы сейчас единственный человек, который может реально на что-то повлиять.

Вот оно что. Все правильно, за исключением не самоуверенной даже, а безмерно наивной ставки на свою способность повлиять на меня.

— Речь уже не идет о чьих-либо государственных или корпоративных интересах, речь идет о катастрофе, — сказал службист. Привстал, поставив на стол недопитую чашку. — Было бы неплохо, с вашего позволения, пройти в диспетчерскую.

— С моего позволения, здесь тоже неплохо. Пейте кофе.

Службист покорно плюхнулся на место. Оригинально; Олег с удивлением приподнял брови. Мне демонстрируют мою значимость? Или на полном серьезе признают расстановку сил в мою пользу?

Катастрофа. До чего же они любят подобные слова.

— Хорошо. Я введу вас в курс дела, Олег Валентинович, и решайте сами, стоит ли вам что-либо предпринимать. О проекте «Аш-два-о» вы, вероятно, уже осведомлены непосредственно от Виктора Винниченко. И знаете, наверное, почему он был вынужден действовать гораздо стремительнее и с куда большим риском, чем планировал изначально. Но ни вы, ни сам Винниченко до сих пор не в курсе, чего эта спешка в результате стоила.

Олег усмехнулся:

— Ну вы-то, разумеется, в курсе всего.

— Давайте без вашего сарказма. Я очень устал. Так вот. Еще на этапе испытательных дублей по «аш-два-о» ученые, обеспечивавшие высокотехнологичную часть проекта, отмечали побочные явления, далеко не все из которых они могли пояснить и предвидеть. Причем явления достаточно широкой амплитуды, — он очертил круг вытянутой рукой. — Вы и сами, наверное, часто сталкивались с необъяснимым, с тех пор как поселились здесь, правда?

Кивнул; отчего бы не кивнуть.

— Все это, конечно, учитывалось и даже входило в социальный сегмент проекта. Знаете, для внедрения радикальных перемен необходим определенный уровень смятения в обществе, подспудной готовности ко всему. Но такими вещами не шутят, Олег. Их перепроверяют десятки раз, прежде чем решиться на малейший реальный шаг. А ваш друг рванул с места в карьер, дернул за кольцо, взорвал, как гранату, эту весну…

Службист обернулся к окну, потянул ноздрями пряный ночной воздух. Затем привстал и наглухо закрыл створку:

— Дует. Видите ли, ученые, которые работали здесь, на базе, ушли вовсе не потому, что мы их попросили, — у вас же наверняка сложилось такое впечатление? Нет, просто они примерно представляли, чем все это может кончиться, и не желали разделять ответственность… Вы хотите что-то возразить?

— Да. Напрасно вы называете Виктора Винниченко моим другом.

Олег допил кофе, отодвинул чашку. Возражений, естественно, эта речь вызывала в разы больше: такая ватно-обволакивающая, многословная, внешне будто бы и убедительная — но более чем спорная в самой своей основе, в логическом костяке. Ничего, пока помолчу.