Снова – шорох земли под когтистыми лапками и тихий писк. Еще один камушек прилетел в спину ундина уже с другой стороны.

– Я не собираюсь играть с тобой, крысеныш. Вылезай.

Еще несколько камней просвистело в воздухе, но они целили не в электа, а куда-то в сторону. Пока отвлеченный этим Джа-Фэ скрылся в направлении, откуда они вылетели, кобольд тихо юркнул к Лу, схватил ее за руки и попытался уволочь. Он что есть сил упирался лапками в землю и натужно пищал, но какой бы тщедушной ни была девчонка, ее вес был слишком велик для столь маленького существа… Понимая обреченность этой затеи, Лу зашептала, молясь, чтобы кобольд понял ее слова:

– Приведи помощь, прошу, приведи помощь…

Раздался резкий чавкающий звук. В следующую секунду кобольд упал замертво. В мохнатом затылке блеснуло лезвие без рукояти.

– Будто мало мне головной боли от девки без истока, так еще и это животное.

Вынув оружие, ундин обтер его об рукав и вернул в ножны, а затем ногой отшвырнул маленькое бездыханное тельце. Кажется, только сейчас Лу окончательно осознала, что происходящее – не наваждение и не сон, и что скоро то же самое случится и с ней. Тяжело сглотнув, она озлобленно выкрикнула:

– Животное тут только вы!

Ундин, тихо хмыкнув, опять схватил жертву и понес к воде. Девчонка отчаянно, хоть и тщетно, дергалась, и вместе с тем судорожно анализировала происходящее. Скоро она поняла: кое-что кажется ей странным. Зачем элект тащит ее на плече, хотя куда проще было сделать это с помощью незримой силы?

Эфирный след, вдруг всплыло в голове Лу. Эти слова произнес сам Джа-Фэ. И некогда про это понятие рассказывала девчонке и Вивис.

Когда применяешь к предмету эфир, на нем остается след. Если ундин потащит Лу с помощью эфира, на ней тоже останется след. И затем, когда ее тело найдут в реке, могут возникнуть подозрения, что кто-то приложил к ее смерти руку… или исток, если выражаться точнее.

Но ундин не хотел этого. Он хотел обставить все так, будто девчонка пошла ночью купаться пьяной и ее смерть – просто несчастный случай. А значит… он не станет применять к ней эфир.

Вместе с этой обнадеживающей догадкой к Лу вдруг пришло осознание, что парализующее вещество в ее венах постепенно перестает действовать. Сделав вид, что выдохлась и сдалась, она незаметно стала сжимать и разжимать непослушные пальцы, пытаясь разогнать в руках кровь и одновременно изучая противника в призрачном ночном свете. Назвать телосложение ундина крепким было нельзя, и все же он тащил свою ношу уверенно, без явных усилий. Сложно было определить, заслуга ли это мышц, едва различимо ходивших под диковинным облегающим костюмом из пластичных темных чешуек, или эфира, с помощью которого, как знала Лу, человек мог увеличивать свою физическую силу. В одном девчонка была уверена: если ей и удастся дать отпор, то только на суше.

Однако проклятое оцепенение в теле проходило слишком медленно, а тем временем элект добрался до небольшого причала, возле которого покачивалась пара мелких рыбацких суденышек. В студеном воздухе запахло илом. Лу увидела, как каменистая и влажная почва под пятками Джа-Фэ сменилась ребристыми рядами склизких сырых досок. Кажется, ундин воодушевился тем, что близится конец его злодейского акта, и ускорил шаг; дотащив свою жертву до края пристани, он, не мешкая, сбросил ее прямо в ледяные воды заводи…

Не окажись Лу под водой, она бы завыла от зверской стужи, впившейся в кожу, пробирающей до самых костей. Холод и испуг сразу выбили из легких весь воздух, который девчонка успела набрать перед погружением. Со всех сторон подступал непроглядный мрак.

Но ей повезло: падение в ледяную заводь стало для тела отрезвляющей оплеухой, и оцепенение, с которым Лу боролась все это время, вдруг отступило само.

Одновременно с этим ее погружение прекратилось. Пленница достигла каменистого, заросшего густыми скользкими водорослями дна. Очередной прилив отчаянной надежды помог ей проплыть несколько метров под водой в условиях отчаянной нехватки воздуха. Заледеневшие конечности стремительно теряли чувствительность… А через десяток секунд до заложенных от воды ушей Лу донесся приглушенный всплеск.

Девчонка оттолкнулась ото дна, замолотила руками и задвигала всем корпусом, пытаясь выплыть на поверхность, стараясь оказаться подальше от того места, где завидела предвещавшее большие неприятности сияние синей ауры. К счастью, заводь была неглубокой; Лу удалось выбраться наверх и жадно втянуть в себя воздух…

Но тут же ее с шумным всплеском утянули обратно под воду. Все завертелось; она с трудом понимала, что делает, словно в агонии кувыркаясь и отбрыкиваясь от врага, почти незримого в темной мутной воде, – врага гибкого, хитрого, постоянно ускользающего. В какой-то момент девчонке повезло: пока ундин вертикально тащил ее вниз за ноги, она изловчилась обхватить руками длинный хвост и ожесточенно в него вгрызлась. Крупная гладкая чешуя оказалась столь жесткой, что Лу сломала несколько зубов; однако ее палач, кажется, пострадал тоже – он выпустил пленницу и ускользнул прочь, скрывшись в подводном мраке. Лу вновь всплыла на поверхность и закрутилась вокруг своей оси, отыскивая взглядом пристань. Та была совсем недалеко…

Мысленно взывая ко всем высшим силам, Лу поплыла кролем. Она плыла так быстро, как никогда в жизни. Бха-Ти могла бы ею гордиться. В этот миг девчонка была так благодарна ей за уроки плавания, что поклялась накупить горничной подарков и собрать для нее самый красивый букет… Только бы выбраться отсюда живой!

Но в тот момент, когда уже можно было различить буквы, аляповато намалеванные краской на боку пришвартованной у причала старенькой лодки, Лу услышала нарастающий рокот рассекаемых волн. Она не успела опомниться, как резкий и тяжелый, слово выстрел пушечного ядра, удар в живот вышиб из нее весь дух.

Стиснув свою жертву в смертоносных объятиях, ундин стремительно утаскивал ее обратно под воду. Сила, с которой он это делал, была несопоставима с человеческой, колоссальна и неотвратима; теперь не оставалось сомнений, что он увеличил ее эфиром. На этот раз сопротивление девчонки оказалось безрезультатным. Оно лишь быстрее сожгло набранный ею воздух, и вскоре Лу начала захлебываться. Попадавшая в легкие вода терзала грудь острой, невыносимой болью.

…Перед самым концом она увидела Хартиса. Тот осуждающе качал головой:

«Ты подвела меня, лучик мой».

«Прости, господин», – подумала Лу. К разрывающей легкие физической боли примешалась боль душевная – сожаление, вина, печаль. Все это затянуло девчонку в беспросветный удушающий водоворот.

Оказавшись в самом его центре, Лу отключилась.

15 Доклад

В некоторых городах Аверсайда люди