– Ася! Ну что ты всё в себе копаешься! Только сама себя сбиваешь! – проговорил он с досадой на то, что не знает, как разрешить её путаницу. – Завтра ярмарка – вот о ней и думай. Разберём оставшихся по домам и займёмся новой территорией. Кстати, съезди посмотри! А Пашку я у вас конфискую. Пока не напишет ЕГЭ, никаких собак! Всё. Это наш план действий!

Ася отстранилась.

– Ты не понимаешь, – глухо проговорила она. – За мою душу борются. Я чувствую, как внутри, внутри, борются за мою душу! – И вдруг совсем понизила голос. – Саня, меня забрало зло. Оно победило – и я к нему отошла, в качестве контрибуции.

Саня обхватил руками голову, взъерошил волосы и внимательно посмотрел на сестру.

– Ты знаешь хоть одного нормального человека, который был бы доволен собой? Да, это правда, мы рушимся! Из детской святости – в цинизм, в уныние, да! Или ещё во что похуже. Что бы кто ни говорил, жизнь – это сильно наклонная плоскость. Только если человек изо всех сил старается уменьшить скорость сползания, если он жизнь на это кладёт! – Ася, понимаешь, жизнь! – вот тогда, может, и удаётся притормозить. Хотя бывают ведь святые старики, я встречал… – задумываясь, возразил он сам себе. – Из них прямо доброта и прощение… прямо мироточат. Значит, можно всё-таки подняться! – заключил он как будто с удивлением. – В общем, бери ответственность за всё, что с тобой происходит, и трудись!

– Саня, я хочу, чтобы у всех были чистые помыслы, – приткнувшись к плечу брата, сказала Ася. – Помнишь, ты говорил о Противотуманке? Чтобы видеть через завесу смерти? Вот бы чего я хотела. Тогда бы мир стал прозрачный, как сосулька, безо всякой лжи, мути…

– А от меня сегодня Маруся сбежала, – помолчав, поговорил Саня.

– Как сбежала? – рассмеялась Ася от неожиданности.

– Сбежала? Ну наконец-то! – На пороге комнаты, переодетая в домашнее платье, стояла Софья. – Ася, шла бы ты к своим котлетам! Там дым уже коромыслом! – сказала она сестре и, оглянувшись на мгновенно вспорхнувшую Асю, подсела к брату. – Я так и знала! Раз приехал – значит, что-то там у вас. Кто бы тебя отпустил без повода! Так что случилось?

– Я сам не понимаю! – отозвался он, морща брови и потирая лоб, словно разболелась голова. – Не ссорились, ничего вообще. Была в неважном настроении после болезни, молчала. А сегодня прихожу – испарилась вместе с Леночкой, и кота забрали. Консьержка видела, как они уезжали с вещами.

– Но ведь это счастье! – от души сказала Софья.

Саня покачал головой.

– Она, правда, мне утром странную вещь сказала… – припомнил он.

– Да какая там вещь! У неё же пустой котелок! – перебила Софья. – Помолись и перекрестись, что тебя избавили от этого кошмара! И не вздумай за ней ехать! Господи, как я рада! – заключила она и, обхватив голову брата, несколько раз поцеловала в лоб и висок. – Я в гостиной тебе постелю!

– Нет, Сонь, мне сейчас в Калугу. Они там, конечно. Где им ещё быть?

Софья упёрла ладони в бока.

– Ну вот ещё, здрасьте, в Калугу!

Через пять минут Саня уже сидел за кухонным столом, окружённый хлопотами сестёр, и, глядя в Асин планшет, смотрел железнодорожное расписание.

– Позвони Курту, он тебя отвезёт! – сказала Софья, накладывая брату Асины котлетки. – Не электричкой ведь на ночь глядя. Тем более он теперь всех нас до скончания века возить обязан!

– Почему это? – удивилась Ася. – Соня, почему он обязан нас возить?

– Слушайте, хватит, я вас прошу! Ну куда мне столько, я лопну! – постарался замять опасную реплику Саня, но Софья уже решилась. Поставив перед братом тарелку, она взглянула с насмешкой на ручеёк браслета вокруг Асиного запястья и понеслась с горы.

– Потому что, моя наивная, это твой дорогой рыцарь сбил дядю Мишу! Пообедав накануне с бутылочкой. Если ты не в курсе, месяца три назад это была его нормальная практика – ни шагу на трезвую голову! Я была поблизости и, естественно, села за руль, а его выгнала в шею. Правда, ребят, вы меня простите, что порчу настроение. Но я тоже уже устала одна отдуваться. Так что да – вот такой он весёлый парень! И нечего, Саня, мне делать страшные глаза. Пусть она хотя бы понимает, с кем связывается! А то нацепила бабочки и рада!

Ася, посерев, как талый лёд, неподвижно смотрела на сестру.

– Ну что ты смотришь! Ещё в обморок давай упади! – сердито сказала Софья. – Выдавать я его не буду. Хотела Елене рассказать – но нет, не могу! – И, с отчаянием махнув рукой, вышла из кухни.

– Саня! Что же это! – тихо сказала Ася, но брат уже выскочил из-за стола и помчался утешать Софью.

– Ну, сказала – и молодец! Ну что ты плачешь-то! Соня! Ты же у нас ангел могучий!.. – летел из комнаты его встревоженный голос.

Четверть часа спустя Саня умчался на вокзал – успеть на экспресс до Калуги. Котлетки остыли. Ася накормила Чернушку и вышла с ней на тёмный двор. Между домами у бойлерной сохранился небольшой угол земли, где выгуливали собак.

Кружа по пятачку, Ася старалась думать только о Чернушке, о том, хорошо ли ей и что ещё можно устроить для её спокойствия и уюта, но мысли сами сворачивали с дороги. «Вот тебе и Софья! Вот тебе и Курт!» – крутилось в голове. Она думала о Курте безо всякого негодования, только с жалостью к брату по слабой, погрязшей в болоте душе. Ася решила ничего не говорить ему и, главное, не позволять себе презрения, потому что разве сама она лучше? Просто до сих пор ей больше везло, берёг Ангел-хранитель, который теперь, уж конечно, не может пробиться к ней через кольцо зла.

Дома, вспомнив о брошенных на столике иерусалимских свечах, она взяла их и потрогала фитили – тридцать три ниточки. Папа говорил – не развязывать, поджигать целиком. Опустилась на колени перед иконой, углом стоящей на полках с книгами. Взлетающий к Богородице взгляд по дороге зацепил свадебную фотографию (Лёшка с гордостью приобнимает невесту) и ещё мельком – снятую с запястья горстку серебра с бирюзой. Всё это единым кружевом взлетело к иконе. О чём просить? Какой принести обет?

Пока фитильки тлели и разгорались, Ася выключила лампу и осталась в темноте один на один с набирающим силу огнём. Язык пламени высотой с выпрямленную ладонь закачался в руке, и таким же пламенем Асю охватил страх. Пылающий сноп напрямую связал её с той силой, перед которой не врут. Умирают, но держат слово.

Ася ничего не пообещала и даже ни о чём не попросила – просто онемела перед огнём. Может, продлись ещё немного вечность, факел сгорел бы до основания, но что-то вторглось и разрушило сон – в дверь заскреблась Чернушка. Ася сжала фитили пальцами. Пламя поддалось не сразу, а поддавшись, обратилось в густой витиеватый дым.

Без сил она опустилась на кровать и с удивлением – как воздушный десантник, которого ветром сдуло на чужой берег, – поглядела сквозь рассеивающийся туман. Всё стало ясно: вот Пашка, который на днях завалит экзамены и пойдёт в армию. Вот жалкий Курт, которого спасла героическая Софья. Вот Саня, который вечно ничего не успевает, но сам факт его жизни – утешение для всех. А вот и она, Ася, увидела зло и бросила на войну сердце. Тогда как надо было сражаться холодной головой, а сердце сохранить для любви. Но теперь что говорить! От сердца осталась рубленая котлетка с осколками.