Разумеется, по всей земле можно услышать подобные истории. Ив этой не было ничего необычного, если не считать того, что меня она почему-тозаинтересовала. В моих скитаниях по этой стране меня словно бы кто-тонаправлял, и вскоре путь мой уже лежал на восток от Иерусалима. Мои обостренныеангельские чувства говорили мне, что я нахожусь поблизости от чего-тотаинственного, чего-то напоминающего о священном, что не всякому из людей былодано увидеть, и только ангел мог это разглядеть и понять. Разум мой спорил счувствами, отвергал их, и все же я дальше и дальше углублялся в пустыню,бескрылый и невидимый в этом пекле.

Мемнох увлек меня за собой, и мы ступили на песок, к счастьюоказавшийся не таким глубоким, как я себе представлял, но зато горячим и полныммелких камешков. Мы шли по каньонам, взбирались на откосы и наконец оказались внебольшой низине с высящейся грудой камней посередине. Эти камни, похоже,собраны были здесь неспроста – приносили их появлявшиеся здесь время от временилюди. Выбор этого места был столь же естественным, как и других мест, где мыраньше останавливались подолгу.

А камни были просто вехой в пустыне или, возможно,напоминанием о чем-то.

Я был как на иголках от нетерпения услышать продолжениерассказа Мемноха. Моя тревога росла. Он замедлил шаг, пока мы не остановилисьнеподалеку от этой небольшой груды камней.

– Все ближе и ближе подходил я, – говорил он, – ктем камням, что ты сейчас видишь, и своими ангельскими глазами, столь жезоркими, как твои, рассмотрел в отдалении одинокую человеческую фигуру. Ноглаза мои говорили мне, что это не человек, что, напротив, это созданиеисполнено божественного пламени.

Я не хотел верить этому и все же шел и шел дальше, не всилах остановиться. Затем я остановился – там примерно, где мы стоим сейчас,вперясь в фигуру, сидящую передо мной на камне и смотрящую на меня снизу вверх.

То был Господь! Сомнений не было. Он был облечен в плоть, сзагорелой на солнце кожей, темноволосый, с темными глазами жителей пустыни, ноэто был Бог! Мой Бог!

И Он сидел там в телесной оболочке, глядя на менячеловеческими глазами и одновременно глазами Бога, и я видел, что Он весьисполнен света и сокрыт от внешнего мира своей плотью, словно то быланаипрочнейшая перегородка между небесами и землей.

Если и было что-то ужаснее этого откровения, так это то, чтоОн смотрел на меня, знал меня и ожидал меня, и то, что при взгляде на Него яиспытывал любовь.

Мы снова и снова пели песнь любви. Неужели это та самаяпеснь, что предназначена для всего мироздания?

Я в ужасе смотрел на Его смертную плоть, Его опаленнуюсолнцем кожу, ощущал Его жажду, пустоту в желудке, боль Его страдающих глаз иприсутствие внутри Его Всемогущего Бога. И меня переполняла любовь.

«Итак, Мемнох, – молвил Он на человеческом языкечеловеческим голосом. – Я пришел».

Я упал перед Ним ниц. Это произошло инстинктивно. Я простолежал там, протянув руку, чтобы прикоснуться к застежке на Его сандалии. Явздохнул, и тело мое задрожало в предчувствии избавления от одиночества,приближения к Богу и удовлетворения от этого, и у меня легко полились слезы,оттого что я рядом с Ним и вижу Его, и я подивился, что бы это значило.

«Поднимись, иди – сядь поближе, – молвил Он. –Теперь я – человек и Я – Бог, но мне страшно». – Голос Его невыразимоволновал меня – человеческий голос, но при этом исполненный божественноймудрости. Он говорил на языке и с интонациями жителей Иерусалима.

«О Господь, что мне сделать, чтобы облегчить Твоюболь? – спросил я, ибо боль Его была очевидна. Я встал. – Что тысовершил и зачем?»

«Я совершил именно то, на что ты меня толкал своимиуговорами, Мемнох, – отвечал Он, и на лице Его заиграла самая сказочная иочаровательная из улыбок. – Я воплотился. Только сделал это лучше тебя. Яродился от смертной женщины, заронив в нее Свое семя, и в течение тридцати летжил на этой земле ребенком, а потом мужчиной, по временам сомневаясь – нет,даже забывая и совершенно переставая верить, что я действительно Бог!»

«Я вижу Тебя, я знаю Тебя. Ты – Владыка, Господьмой», – молвил я. Я был так поражен Его лицом, узнаванием Его под маскойкожи, покрывающей кости Его черепа. В одно трепетное мгновение в точностиприпомнил я то чувство, когда уловил выражение Его лица в лучах света, а теперьувидел то же выражение на человеческом лице. Я опустился на колени.

«Ты – мой Бог», – молвил я.

«Я, Мемнох, позволил полностью вовлечь Себя в плотскуюжизнь, чтобы узнать, что означает, как ты сказал, быть человеком, и узнатьстрадания людей, их страхи и желания, а также то, чему они могут научитьсяздесь или наверху. Я совершил то, что ты Мне велел, и сделал это лучше тебя,Мемнох. Я сделал это так, как до′лжно Богу, доведя до крайности!»

«Господи, мне невыносимо смотреть на Твои страдания, –быстро произнес я, не в силах оторвать от Него взгляд и грезя о воде и пище дляНего. – Позволь мне отереть с Тебя пот. Позволь принести Тебе воды.Позволь сделать это в одно ангельское мгновение. Позволь мне утешить Тебя,умыть Тебя и облачить в пышное убранство, подобающее Богу на земле».

«Нет, – молвил Он. – В те дни, когда Я считал Себябезумным, когда знал, что сознательно пожертвовал Своим всеведением для того,чтобы страдать и познать ограничения, ты мог бы убедить Меня в том, что этоправильный путь. Я ухватился бы за твое предложение сделать Меня Царем. Этомогло стать способом обнаружить Себя перед ними. Но не теперь. Я знаю, кто Я и чтоЯ, и знаю, что грядет. Ты прав, Мемнох, в преисподней есть души, готовыепопасть на небеса, и Я Сам вознесу их туда. Я узнал то, чем ты Меня прельщал».

«Отче, ты голодаешь. Ты страдаешь от невыносимой жажды.Давай же, обрати эти камни в хлеб Своим могуществом и вкуси от него. Илипозволь мне принести Тебе еды».

«Послушай Меня в кои-то веки! – произнес Он сулыбкой. – Перестань говорить о еде и питье. Кто здесь человек? Я! Ты,несносный противник, ты, любящий поспорить дьявол! Замолчи на минуту ипослушай. Я облечен плотью. Помилосердствуй и дай Мне сказать. – Онрассмеялся; лицо Его было преисполнено доброты и сочувствия. – Ну же, облекисьплотью вместе со Мной, – молвил Он. – Стань Моим братом, сядь подлеМеня, сын Божий, и давай поговорим».

Я сразу сделал, как Он просил, бездумно создавая тело,похожее на то, что ты видишь сейчас, ибо для меня это столь же естественно, какдумать. Облекая себя в такую же, как и сейчас, одежду, я вдруг осознал, чтосижу на камне с Ним рядом. Я был больше Его и заранее не подумал о том, чтобыуменьшить свои пропорции, и тут же стал торопливо это проделывать, пока мы нестали мужчинами примерно одного роста. Во всем остальном я оставался ангелом,не испытывая голода, жажды или усталости.