«Сколько времени Ты пребываешь в этой пустыне? –спросил я. – Люди в Иерусалиме говорят, около сорока дней».

«Примерно так и есть, – кивнув, отвечал Он. – Атеперь Мне пора приниматься за пастырство, которое продлится три года. Я станупреподносить великие уроки, которые необходимо усвоить, для того чтобы бытьдопущенным на небеса: осознание мироздания и понимание его сознательногоразвертывания; признание его красоты и законов, что делает возможным принятиестрадания и кажущейся несправедливости и всех проявлений муки; я пообещаюконечное торжество для тех, кто сможет достичь понимания, для тех, кто всостоянии предать свои души пониманию Бога и Его деяний. Так Я одарю мужчин иженщин, и это, думаю, является в точности тем, чего ты от Меня добивался».

Я не осмелился ответить ему.

«Любить, Мемнох, Я научился любить их так, как ты о томговорил. Я научился любить и лелеять человека, как это делают мужчины иженщины, и Я возлежал с женщинами и познал тот экстаз, ту вспышку ликования, окоторых ты говорил столь красноречиво, когда Я не мог даже помыслить о том, чтоМне захочется такой малости.

Я стану говорить о любви больше, чем о любом другомпредмете. Я скажу вещи, которые люди могут переиначить и неправильно понять. Нолюбовь будет главным их смыслом. Ты убедил Меня, и Я убедил Себя, что именноона возвышает человека над животными, хотя люди – это тоже животные».

«Ты намерен оставить им специальное руководство о том, каклюбить? И как остановить войну и сойтись вместе в одной форме поклонения...»

«Нет, вовсе нет. Это было бы абсурдным вмешательством инарушило бы всю величественную систему, которую Я привел в движение. Этоостановило бы динамику разворачивания вселенной.

Мемнох, для Меня мы, человеческие существа, все еще частьприроды, как Я говорил, только люди лучше животных. Все дело в степени. Да,люди протестуют против страдания и отдают себе отчет в том, что страдают, но вкаком-то смысле ведут себя в точности как низшие животные, то есть страданиеулучшает их и подталкивает вперед на пути эволюции. Они достаточносообразительны, чтобы понять его значимость, в то время как животные лишьучатся инстинктивно избегать страдания. В сущности, человек может улучшиться завремя одной жизни путем страдания. Но он все же часть природы. Мир будетразвиваться, как и всегда, исполненный неожиданностей. Одни из этих сюрпризовбудут ужасными, другие – чудесными, а иные – прекрасными. Но известнонаверняка, что мир будет продолжать развиваться и мироздание будет продолжатьразворачиваться».

«Да, мой Господь, – сказал я, – но все жестрадание – это зло».

«Чему Я учил тебя, Мемнох, когда ты впервые пришел ко Мне,говоря, что разложение – это плохо, смерть – плохо? Разве ты не ощущаешь величияв человеческих страданиях?»

«Нет, – отвечал я. – Я вижу гибель надежды, гибельлюбви, семьи, потерю душевного равновесия; я вижу невыносимую боль;я вижу человека, согнувшегося под этой ношей, отравленного горечью иненавистью».

«Ты воспринимаешь недостаточно глубоко, Мемнох. Ты всеголишь ангел. Ты отказываешься понимать природу, и таков твой путь с самогоначала.

Я привнесу в природу Свой свет через плоть, и будет этодлиться три года. Я научу людей наимудрейшим вещам, которые узнаю и смогувысказать, обретаясь в этом теле, созданном из плоти и крови, и имея мозг;а затем Я умру».

«Умрешь? Как это? Что ты имеешь в виду под смертью? Твоядуша покинет...» – Я в нерешительности замолчал.

Он улыбнулся.

«У Тебя все-таки есть душа, Господи? То есть Ты мой Господьв облике сына человеческого, и свет заполняет каждую частичку Тебя, но Ты...у Тебя ведь нет души, верно? У Тебя нет человеческой души!»

«Мемнох, эти различия не имеют значения. Я Бог Воплощенный.Как может у Меня быть человеческая душа? Важно то, что Я останусь в этом теле,когда его терзают и убивают, и Моя смерть будет доказательством Моей любви ктем, кого Я создал и кому позволил так много страдать. Я разделю их боль иузнаю их боль».

«Пожалуйста, Господи, прости меня, но что-то мне кажетсяневерным в самой идее».

И снова Ему показалось это забавным. Его темные глазазаискрились сочувствующим молчаливым весельем.

«Неверным? Что неверно, Мемнох, – то, что Я приму формуумирающего бога природы, которого мужчины и женщины воображали себе и о котороммечтали и пели с незапамятных времен, умирающего бога, символизирующегоприродный цикл, в котором все, что рождается, должно умереть?

Я умру и потом воскресну из мертвых, подобно тому как тотбог воскресает в любом мифе всех народов мира о вечном приходе весны послезимы. Я стану Богом поверженным и Богом восставшим, только теперь этопроизойдет непосредственно в Иерусалиме, а не во время специального ритуала счеловеческими исполнителями. Сам Сын Божий инсценирует эти мифы. Я решилосвятить эти легенды Своей настоящей смертью.

Я восстану из гроба. Мое воскресение подтвердит вечныйприход весны после зимы. Оно подтвердит то, что все в природе подверженоизменениям.

Мемнох, Меня будут помнить именно благодаря Моей смерти.Смерти! Она будет ужасной. Меня запомнят не из-за Моего воскресения – ибо этонечто такое, чего многие просто никогда не увидят и во что не поверят. Но Моясмерть – да, Моя смерть станет веским подтверждением правоты мифов, и онаявится жертвой со стороны Бога во имя познания Его Творения. Это именно то, очем ты Меня просил».

«Нет, нет, погоди, Господи, здесь что-то не так!»

«Ты всегда забываешься и забываешь, с кемразговариваешь, – мягко произнес Он, а я, глядя на Него, по-прежнему былзачарован этой смесью человеческого и божеского, потрясен Его красотой ибожественностью, снова и снова охваченный собственным предчувствием, что всенеправильно. – Мемнох, Я только что поведал тебе то, чего не знает никто,кроме Меня, – молвил Он. – Не говори со Мной так, будто Я не прав. Нетрать понапрасну мгновения, проведенные с Сыном Божиим! Разве не можешь тыничему научиться у Меня, облеченного плотью, как учился у людей из плоти икрови? Разве Мне не о чем поведать тебе, возлюбленный мой архангел? Почему тысидишь здесь и допрашиваешь Меня? Что могло бы означать твое слово “неверно”?»

«Не знаю, Господи, не знаю, как Тебе и ответить. Не могуподобрать слов. Знаю просто, что ничего не получится. Прежде всего кто будетмучить и убивать Тебя?»

«Жители Иерусалима, – ответил Он. – Мне удастсявызвать всеобщее раздражение – и косных иудеев, и бессердечных римлян; каждыйбудет раздосадован пронзительным посланием чистой любви и тем, что любовьтребует от человека. Я выкажу презрение к обычаям других людей, к их ритуалам изаконам. И попаду в машину их правосудия.