Но, прежде чем он исторг эти слова и пока души все так жестояли, сгрудившись, только начиная понимать, что могут двигаться иприкоснуться к ангелам и к вещам, которые сами нарисовали в своем воображении,возник Божественный свет. Свет этот поднимался и простирался из-за фигурсерафимов и херувимов и ласково, деликатно ложился на человеческие души,заполняя каждую из них, выставляя напоказ все ее тайны, делая душу открытой,подобно ангелам.

Человеческие души плакали от радости. Ангелы запелиторжественные гимны. Я запел с распростертыми руками:

«Господи, Господи, у меня Твои души, достойные небес, ивзгляни, что они принесли на небеса, Владыка, взгляни на Свое творение, взглянина души тех, кого Ты создал из мельчайших атомов, облек плотью, напитал кровью,а потом через преисподнюю возвел к Своему Престолу. Господи, мы здесь!

Владыка, это свершилось, свершилось! Я вернулся, и Тыпозволил мне это».

И сказав более чем достаточно, я опустился на колени.

Пение делалось все неистовее; такие звуки не вынес бы ниодин смертный. Гимны звучали со всех сторон. Человеческие души становилисьплотнее, зримее, пока не возникли для нас с той же ясностью, что и мы для них идруг для друга. Некоторые души, взявшись за руки, прыгали, как малые дети.Другие просто плакали и стенали; по лицам их струились слезы.

И тогда свет раздался во все стороны. Мы поняли, что Господьсейчас заговорит. Мы все разом затихли. Мы все были сыновьями Бога. И Богсказал:

«Дети Мои. Чада Мои возлюбленные. Мемнох стоит рядом сосвоими миллионами, и они достойны небес».

Голос Бога прервался, и свет стал интенсивнее и теплее, ивсе небеса преисполнились терпением и чистой любовью.

Я в изнеможении улегся на небесное дно, уставившись ввеличавый небесный свод с прекрасным голубым пологом и вечно мерцающимизвездами. Я слышал, как человеческие души снуют туда-сюда. Я слышалприветственные гимны и песнопения ангелов. Я слышал все и потом, в подражаниесмертному, закрыл глаза.

Спит ли когда-нибудь Господь? Не знаю. Я закрыл глаза инеподвижно лежал в лучах Божественного света, и после всех этих бесконечных летв преисподней я снова был в безопасности и в тепле.

Наконец до меня дошло, что ко мне приближаются серафимы –трое или четверо, точно не помню, – и склоняются надо мной, взирая на менясверху вниз; лица их были освещены непереносимо ярким отраженным светом.

«Мемнох, Господь желает говорить с тобой наедине», –молвили они.

«Да, иду немедленно!»

Я вскочил на ноги.

И очутился вдали от ликующих толп, без провожатых, один, втишине, с очами, прикрытыми рукой и опущенными долу, ощущая, что Господь совсемблизко.

«Открой глаза и взгляни на Меня», – молвил Господь.

Я повиновался, сознавая, что это может означать мое полноезабвение, а все, сделанное до этого, – безрассудство и непонимание Егозамысла.

Сияние сделалось равномерным, всепроникающим, но все жепереносимым, и в самой его середине я ясно различил выступающий из него ликнаподобие моего. Не могу сказать, что это было человеческое лицо. Лик,неповторимость выражения – вот что я созерцал, и этот совершенно неповторимыйлик смотрел на меня прямо и неотрывно.

Он был так прекрасен, что я и не помышлял о том, чтобыотодвинуться или даже отвернуться от него, но затем он сделался ярче, заставляяменя щуриться, и моргать, и бороться с искушением прикрыть глаза, чтобы непотерять зрение навсегда.

Затем свет чуть померк; он как будто сжался, став для меняпереносимым и всепоглощающим, но не ослепляющим. И я стоял, дрожа, оченьдовольный тем, что удержался и не закрыл лицо руками.

«Мемнох, – сказал Господь. – Ты хорошо поработал.Ты привел из преисподней души, достойные небес; ты приумножил радость иблаженство небес; ты очень хорошо поработал».

Я выразил свое признание, бывшее по существу гимномпоклонения, повторяя очевидное: что Бог создал все эти души и в Своей милостипозволил им предстать перед Ним.

«Это делает тебя очень счастливым, верно?» – спросил Он.

«Только если и Ты счастлив, Господи», – ответил я,слегка покривив душой.

«Воссоединяйся с ангелами, Мемнох, – разрешилОн. – Ты прощен за то, что без Моего разрешения обретался во плоти, ипрощен за то, что спал с дщерями человеческими. Твои надежды в отношении душ,пребывавших некогда в преисподней, оправдались. А сейчас оставь Меня и поступайкак знаешь, но больше не вмешивайся в дела природы или человечества, раз уж тынастаиваешь, что люди не являются частью природы, в чем ты не прав».

«Господи...» – робко начал я.

«Да???»

«Господи, те души, которые я вывел из преисподней,составляют менее одной сотой всех душ, там пребывающих. Господи, преисподняяполна смятения и непонимания. Это всего лишь избранные души».

«Меня что, эта новость должна поразить? Как же Мне не знатьэтого?» – спросил Он.

«Господи, ты, конечно, позволишь мне вернуться впреисподнюю, чтобы попробовать просветить те души, что не достигли еще уровнянебес. Ты, несомненно, позволишь мне попытаться очистить их от того, что мешаетим стать достойными небесного блаженства».

«Зачем?»

«Господи, на каждый миллион спасенных приходятся миллионыпотерянных для Тебя».

«Ты ведь знаешь, что Мне это известно, не так ли?»

«Господи, смилуйся над ними! Смилуйся над людьми земли,стремящимися с помощью бесчисленных ритуалов достичь Тебя, узнать Тебя иублажить».

«Зачем?»

Я не ответил. Я был обескуражен и предался размышлениям. Ипотом сказал:

«Господи, разве Тебе безразличны души, в смятении мечущиесяво мраке, страдающие?»

«А почему это должно Меня беспокоить?» – спросил Он.

И снова я выдержал паузу. Важно было, чтобы мой ответпрозвучал весомо. Но Он заговорил Сам:

«Мемнох, ты можешь сосчитать Мне все звезды? Тебе известныих имена, орбиты, судьбы в природе? Можешь ли ты, Мемнох, хотя быприблизительно подсчитать число песчинок на дне морском?»

«Нет, Господи, не могу».

«По всему мирозданию разбросаны тысячи живых существ, изкоторых выживает лишь небольшое число – рыбы и черепахи в море, крылатыенасекомые в воздухе. Сотня, миллион существ какого-то вида могут появиться насвет под солнцем за один день, и лишь горсточка выживет для воспроизведенияпотомства. Ты разве этого не знаешь?»