Пожал вяло протянутую руку собеседника и заторопился.

– Всё-всё, еду. Гостиница остаётся в полном вашемраспоряжении – на любой срок. Пусть ваш слуга спокойно поправляется. Еслинужно, я пришлю своего личного врача, любые медикаменты…

– Ничего, на Масе всё заживает, как на с-собаке. Я егознаю. Суток двое поспит, потом как следует поест, и будет, как огурчик.

– Превосходно, превосходно! – донеслось уже изкоридора.

Внизу хлопнули двери. Полковник с мальчишеской резвостьювыбежал на улицу, взлетел по ступенькам своего роскошного экипажа, на запяткизапрыгнули двое слуг с «винчестерами» наперевес, и карета, пыля, укатила прочь,провожаемая восхищёнными взглядами сплитстоунцев.

Оставшись в одиночестве, Эраст Петрович достал сигару,подержал и отложил. Табакокурение, если это не вредная привычка, а способмедитации, требует определённого настроения. В идеале – полного внутреннего мира.

В гостинице было тихо. Маса спал под присмотром городскоговрача. Эксперт-геолог, надо думать, тоже почивал после ночных трудов. Но тишина– не гарантия душевного покоя. А на душе у Фандорина было скверновато.

Ажитация, в которую разумного эгоиста привело золото,оставила неприятный осадок. Это раз.

Задело уточнение, что двадцать тысяч наградных будут врученыне ранее подписания контракта. Чтоб не возникло искушения выдать секретКаллигану? По сути дела, полковник поставил детектива на одну доску с «прохиндеем»Уошем, только пообещал заплатить за молчание подороже. Это два.

Ну и наконец, третье, самое тягостное. Не получается ли, чтоон, Фандорин, участвует в надувательстве? Ведь Корк Каллиган не подозревает отом, какова настоящая ценность Дрим-вэлли. По сравнению с предполагаемымидесятью тоннами золота триста тысяч долларов – сущая безделица. А есливспомнить, что долина – приданое Эшлин, то выходит, что истинной жертвойсомнительной сделки становится девушка. Сейчас она, конечно, на седьмом небе отсчастья, но вскоре правда выплывет наружу, это неизбежно. Какого мисс Каллиганбудет мнения о русском джентльмене, который дал честное слово «не играть противнеё»?

А главное, какого мнения он будет о себе сам?

Эраст Петрович наклонился над письменным столом, обмакнулстальное перо в чернильницу и размашисто написал несколько коротких фразпо-английски: мол, сожалею, но участие в коммерческих операциях сомнительноготолка в условия моего найма не входило, а посему отказываюсь от двадцати тысячи считаю себя свободным в своих действиях.

Не вернуть ли и уже полученные четыре тысячи, заколебалсяон.

Да, собственно, с какой стати? Задание выполнено полностью,а оно оказалось не из простых.

Отправил записку телеграфом прямо в Круктаунскуюнотариальную контору. С особой припиской: «Мистеру Морису Стару. Срочно. Всобственные руки» – то есть совершил деяние, достойное благородного мужа.Конфуций был бы доволен.

Самое рискованное приключение в жизни Эраста Фандорина

На ранчо «Две луны» было почти безлюдно. В большом корралеблиз главного дома торчали лишь трое ковбоев. Они возились с развешанной наизгороди сбруей. На подъехавшего всадника в чёрном костюме поглядели из-подруки (за спиной у него сияло солнце), узнали и о чём-то зашептались. Смотрелине сказать чтоб приветливо, но во всяком случае без вызова. Один из них былсовсем юн, двое других постарше.

Подъехав вплотную, Эраст Петрович поздоровался. Ему неответили, да ещё и отвернулись.

Тогда, зная, что на людей грубого воспитания тихий голосдействует сильнее, чем крик, он поздоровался снова, но едва слышно.Выжидательно откинулся в седле.

Вот теперь пастухи ответили на приветствие. Причём вежливо.

– Вам того же, сэр.

– Моё почтение, – откликнулись двое старших.Паренёк молча кивнул и поправил красный платок на шее.

Фандорин вообще-то не собирался обучать этих мужлановучтивости, просто хотел спросить, дома ли мистер Каллиган или его дочь, но непонадобилось.

Раздалось громкое радостное ржание, и с дальнего концакорраля к гостю, вскидывая точёную морду, понеслась вороная красавица Сельма.Она раздула ноздри, ласково тронула Эраста Петровича зубами за плечо, а онпочесал ей белую звёздочку на лбу.

Что ж, Эшлин, по крайней мере, дома, понял он, и в тот жемиг услышал голос жемчужины прерий:

– Мистер Фэндорин, вы?!

Она стояла у открытого окна и смотрела на него широкораспахнутыми глазами. Лицо раскрасневшееся, грудь вздымается. С чего бы это?

Он коснулся края шляпы – здесь, на Западе, приветствуя даму,головного убора полностью не снимали. Получалось довольно изящно, ЭрастПетрович взял эту манеру на вооружение.

– Как видите, вам здесь рады, – сказала миссКаллиган и после паузы кивнула на Сельму. Рассмеялась, довольная этой милодвусмысленной шуткой. – Входите же, входите! Здесь столько о вас говорили!

Он поднялся на крыльцо.

Эшлин встретила его в прихожей и повела в соседнюю комнату,гостиную, дверь из которой, насколько он запомнил по прежнему визиту, вела встоловую. Створки были приоткрыты и слегка постукивали от лёгкого, приятногосквозняка; на залитых солнцем окнах трепетали белые занавески.

Девушка явно была чем-то смущена, что не слишком вязалось сеё характером. Что означал румянец, подрагивающие ресницы, учащённое дыхание?Эраст Петрович решительно отогнал предположение, слишком лестное для егосамолюбия.

И правильно сделал.

Волнению мисс Каллиган тут же нашлось объяснение.

– Боже, случилось настоящее чудо! – воскликнулаона, хватая гостя за руку. – Вы уже слышали? Полковник даёт папе за моюдолину триста тысяч! ТРИСТА ТЫСЯЧ! Теперь я богатейшая невеста во всём штатеВайоминг! Я сама себе хозяйка! Через месяц стану совершеннолетней и выйду замужза кого пожелаю!

– П-поздравляю. – Фандорин присел на подоконник,поближе к ветерку. – В прошлый раз на вашем ранчо было столько народу. Асегодня пусто.

– Ребята погнали гурт на железную дорогу, а папа толькочто уехал в Круктаун, к нотариусу. В три часа сделка, а он хотел перед этим ещёв банк заехать, предупредить, чтоб подготовили ячейку. Мистер Стар обещалзаплатить половину наличными!

Благородные поступки требуют некоторой театральности, ихнужно совершать красиво. Поэтому Эраст Петрович не отказал себе в удовольствиислегка усугубить драматичность своего сообщения.