Перейдя реку, я вновь направил вперед дозоры. И хотя Гив говорил, что впереди нам встретятся еще реки, тем не менее проявляя осмотрительность, я наказал дозору обращать внимание на водные источники, чтобы войско не осталось без воды. Многие реки, полные водой в весеннюю пору, могут высыхать к осени и, хотя, Гиву можно было верить, ошибка с его стороны не исключалась и войско могло попасть в местность, где невозможно будет найти воду. В один из дней дозорные донесли, что подошли к месту, где не пройти всаднику. Я спросил Гива, нет ли впереди какой-либо непроходимой горы? Он ответил, что впереди расположен горный дубовый лес, чтобы пройти его и спуститься вниз, моим воинам надо будет спешиться и вести своих коней взяв под уздцы.

Мы дошли до того леса и увидели, что он гуще, чем леса в Астрабаде, Гиляне и Мазендаране, кроме дубов, в нем не виднелось деревьев других пород. Гив, показывая мне некоторые из них, говорил, что их возраст превышает тысячу лет. Мы взяли под уздцы своих коней и медленно направились в гору заросшую тем лесом. Поверхность горы была песчаной, копыта коней скользили по ней, иногда попадались медведи, обитавшие в том лесу, которые, завидев нас, убегали в чащу, не было видно, чтобы здесь когда-либо проходили караваны, было похоже, что мы являемся первыми путниками, когда либо проходившими через тот лес. Гив сказал, что в Хусейн-абад нельзя попасть, не пройдя через тот лес, и предупредил, что спуск под гору по тому лесу будет ещё труднее, чем подъем.

К полудню мы дошли до вершины горы, затем начали спуск, идя через лесную чащу. Склон горы, покрытый густым лесом был настолько крутым, что наши кони обязательно скатились бы по нему, если бы мы не догадались подвязать их веревками. Я велел подвязать веревку к луке седла каждого коня, после чего воины, стоя позади и удерживая веревку за другой ее конец, осторожно направляли животное вниз. Воины всем телом упирались в стволы деревьев, чтобы удержать спускаемых вниз животных. Под горой текла речка, мы видели ее сверху, однако наверху у нас не было воды и лошади мучились от жажды, и мы не могли напоить их, пока не окажемся внизу.

К вечеру половина моих воинов еще оставалась на вершине, но ночью светила полная луна — был четырнадцатый день месяца, мы воспользовались этим благоприятным обстоятельством и продолжали спускать своих лошадей вниз. Хоть мы и действовали очень осторожно, все же около пятидесяти из наших животных сорвались с горы, разбившись насмерть или сломав себе ноги. Около сотни моих воинов получили ушибы, к счастью, погибших среди них не было. Когда я сам достиг подножия горы, звезды на небе показывали полночь, несмотря на усталость, спать не хотелось, и я занялся устройством лагеря. Когда забрезжил рассвет, совершив утренний намаз и побеседовав недолго с Гивом, я постарался немного отдохнуть.

Гив сказал, что до Хусейн-абада остался один день пути, однако надо было двигаться таким образом, чтобы оказаться там на рассвете. Убедившись, что с лагерем все в порядке, я лег спать. Не проспал я и часа, как звуки боевой трубы разбудили меня, как принято в боевом походе я спал одетым, проснувшись я встал, вышел из шатра и спросил, нет ли каких-либо новостей. Мне доложили, что передовой дозор донес о движении в нашу сторону некоего пешего войска, похоже, что оно шло из Хусейн-абада.

Я спросил Гива, как он думает, чье это войско? Гив ответил, что в этих краях войска нет ни у кого, кроме атабека Лурестана. Я спросил, как мог Афросиаб-бен-Юсуф шах узнать о моем выступлении в Хасан-абад? Гив ответил: «В Ассийаб-э Айезэ все видели твое войско и поняли, что ты намерен идти на Хусейн-абад, а когда ты поменял направление, поняли также, каким путем ты решил воспользоваться для этого. Узнав обо всем этом, луристанский атабек поспешил выступить навстречу тебе со своим войском». Я спросил его мнение о возможной численности вражеского войска. Гив ответил, что давно не имел сведений о положении в войске атабека, однако полагает, что при необходимости, тот может поднять все племя Биранвенд, однако, все они пешие, безлошадные воины. Гив был прав, весть о моем выступлении на Хусейн-абад достигла до ушей атабека, который зная местные условия, понял, по какой дороге идет враждебное ему войско. Выступив навстречу, атабек просчитался, ибо покинул свой укрепленный горный район, да еще с пешим войском. Там, где я разбил лагерь, от реки до подножия горы простиралась ровная долина и я мог передвигать по ней своих конников в любом направлении. Останься атабек в своем горном районе, мне бы пришлось идти ему навстречу и там я бы не сумел использовать конное войско. Поистине, как писал Фирдоуси, атабек собственными ногами двигался к своей могиле.

До появления вражеского войска, мы свернули лагерь и войско выстроилось в боевой порядок, возвратившийся дозор, присоединился к основной части воинов. Я разбил войско на четыре части, три из которых расположил в центре и по флангам, четвертая же часть составила резерв. В это время, вдали показалось войско атабека, вышедшее из узкого ущелья, расположенного у подножия горы. Насколько можно было различить издали, я не увидел копий в руках у воинов атабека, мне стало ясно, что они вооружены лишь оружием для ближнего боя. Но численность войска была огромной, по моим подсчетам, что-то около восьмидесяти тысяч человек, которые шли в нашу сторону просто толпой, без каких либо признаков боевого построения. Все воины атабека были рослые, длиннобородые, некоторые даже седобородые. Шли они без боязни, подойдя ближе, стали осыпать нас камнями из пращи.

Моему войску было не впервой иметь дело с сыпавшимся на него градом камней. Такое мы встречали много раз, в том числе и в битве за Сабзевар, когда войско Али Сайфиддина осыпало нас камнями, имелись у них и копья, однако нас все это не испугало и мы победили. В бою, когда противник применяет пращу, надо стремительно нападать, чтобы избежать потерь от града камней. Я дал сигнал общей атаки и сказал Гиву-проводнику, чтобы тот отошел назад, дабы не быть убитым в битве. Он согласился и занял место в расположении резервного войска.

Я взял в левую руку секиру с длинной рукоятью, правой решил держать узду и направлять ход коня, и мы поскакали навстречу вражескому войску. Мои воины знали, что находясь под обстрелом пращников им следует нестись, пригнувшись к спинам своих лошадей, для