как я знал, располагалось ущелье, требующее особой осторожности при прохождении через него. В той местности было несколько ветхих домиков и одна мельница, на холмах паслись немногочисленные стада овец и коз. Появился старик, высокий, крепкого сложения, с длинной белой бородой, с высокой шапкой на голове. Вокруг шапки был обернут кусок ткани, который делал ее похожей на огромную чалму. Я велел подвести старика ко мне и он приблизился ко мне, высокий как прямая жердь. Обычно, приближаясь ко мне, люди испытывают робость, особенно, если я облачен в боевые доспехи. Однако тот старик не испытывал страха, находясь предо мной, на диалекте, который я понял с трудом, он спросил, что мне надобно?

Я сказал: «Вначале скажи, как называется эта местность?» Он ответил: «Асийаб-э (т. е. мельница) Айезэ». Я сказал: «Я слышал, что Айзэ — это второе название города Мал-э Амир». Старик показав куда-то за гору, сказал: «Мал-е Амир находится там, его также называют Айезэ, но здешнее место называется Асийаб-э Айезэ».

Я спросил: «Старец, чем ты здесь занимаешься?» Старик на том же диалекте, труднопонятном для меня ответил: «Я — мельник». Я спросил: «С каких пор ты являешься здешним мельником?» Старик ответил, что вот уже пятьдесят лет как он здешний мельник. Я спросил, сколько ему лет. Он ответил, что ему сто двадцать лет. Подумав, что неверно понял его, я повторил свой вопрос. Он снова подтвердил, что ему сто двадцать лет. Я сказал: «Подойди ближе» и когда он подошел, велел ему открыть рот, чтобы посмотреть на его зубы.

Мои слова рассердили старика и он сказал: «Разве я лошадь, чтобы ты разглядывал мои зубы?» Я ответил, что хочу увидеть его зубы, чтобы узнать, сколько их у него осталось. Старик открыл рот и я с удивлением увидел два ряда жемчужно-белых крепких зубов, среди которых не было ни одного выпавшего.

Я спросил: «Что за воду ты пьешь, что даже в ста двадцатилетием возрасте твои зубы остались такими белыми и среди них нет ни одного выпавшего?» Старик показал на реку и сказал: «Я пью эту воду, что течет с той горы». Я спросил: «Пятьдесят лет назад, до того, как ты стал мельником, чем ты занимался?» Старик показал на горы и сказал: «Я жил там, между нами и племенем Биранванд возникла ссора и я не смог оставаться далее в тех горах, переселился сюда и стал мельником». Я спросил: «А сам ты из какого племени?» Он ответил, что из племени Равэнд. Я спросил, знает ли он атабека Афросиаба, правителя Лурестана. На лице старика появилось выражение ненависти и он сказал: «Я знаю этого, Чужака».

Я спросил: «Так ты считаешь чужаками атабека Афросиаба и его предков, которые уже сто шестьдесят лет правят этим краем?» Он ответил: «Атабек Афросиаб, как и его предки — не лурестанцы, они явились сюда из других мест». Старик говорил правду, атабеки не были уроженцами Лурестана. За сто шестьдесят лет до моего прихода в Лурестан, первый из них по имени Атабек абу Тахир вторгся в Лурестан из Хуза (т. е. Хузестана. — Марсель Брион) и тем самым расширил свои владения. После него правителем стал его сын Атабек Хазарасп, которого сменил на престоле Атабек Тэклэ. До моего вступления в Лурестан, на его престоле уже побывало девять представителей той династии и Атабек Афрасиаб-бен-Юсуф шах был последним из них.

Старик продолжил: «Сто шестьдесят лет тому назад, когда сюда пришел Атабек Абу Тахир, мой отец, видевший его, говорил, что тот был настолько мал ростом, что его можно было принять за ребенка. Жаль, что мой отец уже некоторое время не встает с места и не может передвигаться, не то я бы привел его с собой и он рассказал бы тебе как Абу Тахир пришел в Лурестан и что он здесь творил». Я спросил: «Разве отец твой, видевший Абу Тахира, все еще жив?» Старик ответил утвердительно. Я спросил с удивлением, сколько же лет в таком случае его отцу? Он ответил, что тому сто семьдесят лет. Я сказал, что обязательно должен увидеть его отца, просто необходимо увидеть человека, дожившего до ста семьдесяти лет. (Даже сегодня, в районе горного Лурестана средний возраст жителей составляет сто лет — Марсель Брион).

Я встал и пошел в сопровождении нескольких из своих военачальников, следуя за тем стариком. Старик ввел нас в одну из лачуг, внутри её я увидел другого старика, который сидел на земле, привалившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Он был без шапки, волосы его выпали, а борода была длинной и совершенно белой.

Приведший нас мужчина, говоря по лурски, представил меня своему отцу и тот дряхлый старик начал говорить и я понял, что у него нет зубов. Через сына я спросил его, в самом ли деле он видал Атабека Абу Тахира, когда тот пришел в Лурестан? Старик ответил утвердительно. Он сказал: «Я видал его, его сына Хазараспа, внука Тэклэ и всех других потомков, пока жил там, за горным хребтом, но с той поры как переселился сюда, никого их них больше не видал и не ведаю, чем они занимаются». Я спросил: «О старец, сколько же годов жизни Господь даровал тебе?» Он ответил: «Сто семьдесят».

Я спросил: «Ведь ты не грамотен и нет у тебя календаря. Как же ты сосчитал годы своей жизни?» Старик-лур ответил мне через сына: «Ежегодно, как только выпадает первый снег в горах, я делаю зарубку кинжалом на стволе дуба. Когда я покинул горы и спустился сюда, на стволе дуба насчитывалось сто двадцать зарубок. Переехав сюда, я нанес сто двадцать зарубок на стволе дуба, что растет на холме с тем, чтобы не потерять счет прожитым годам и с той поры опять, как только выпадает первый снег, я делаю очередную зарубку. Если пройдешь к тому дереву, то увидишь, что на его стволе насчитывается сто семьдесят зарубок». Я спросил, какой он веры? Он ответил, что его вера — это вера в Бога. Я сказал: «Бог есть у множества верований, какому из них ты следуешь?» Он ответил: «У Бога нет множества верований, Бог един и вера в него одна». Я спросил, есть ли у него какое-нибудь желание. Он ответил, что у него нет никаких желаний. Я спросил, не боится ли он смерти. Старец рассмеялся и сказал: «Юноша, разве смерть представляет собою нечто, чего следует бояться?»

Я сказал: «О старец, повидавший мир, я — путник и должен