все одно в живых не оставят. Планам ихним очень важным помешать может.

— Обязательно даже помешает.

Любаша вышла из баньки, не замыкая, навесила на пробойник замок, двинулась было через огород к дому Боковиковых. Остановил звон разбитого стекла. Из разбитого крошечного окошка баньки вслед ей смотрел бывший муж.

— Ты это… — сорвавшимся голосом крикнул он. — Не сложится если, возвращайся! Дом новый поставим, я уже договорился. Хорошо же жили…

— Кто жил, а кто по счастью тужил, — негромко самой себе сказала Любаша. Резко развернувшись, она пошла в сторону своего бывшего дома и по поваленным обгоревшим воротам вышла на улицу, вызвав настоящий столбняк у собравшихся кучкой соседок, пришедших поглазеть на последствия случившегося ночью пожара.

В поселке были уверены, что Любаша при пожаре погибла. Поэтому ее неторопливый проход по улицам — ноги еще плохо держали — вызывал у встречных длительное остолбенение и даже испуг. Спешивший освободить отца Андрея с Сергуней Тельминов столкнулся с ней на повороте нос к носу, озадаченно хмыкнул, тормознул, внимательно оглядел ее таежную экипировку, в которой ее так и заперли в баньке, пакет и ружье, которое она неловко держала в руке. Оглядев, еще раз хмыкнул.

— А мы тебя отпевать собрались. За отцом Андреем вот поспешаю. Ты не из психушки сбежала?

— С нее.

— Ну и как?

— Василия спасать надо. Они его убивать собираются.

— Последние сведения из достоверных источников: пока живой и здоровый. Из вертолета в Убиенку выпрыгнул и неизвестно куда подался. А гады эти аварию потерпели, сюда выбираться планируют. Пока выбираются, мы тут порядок попробуем навесть. Имеется очень даже симпатичная идея. Ты пока к Аграфене ступай, она не в себе немного от ложных сведений. А за Ваську не беспокойся. Он теперь своего чего надо в обязательном порядке добьется. Пускай теперь сволота эта сухари сушит для казенного пропитания. Всё уяснила?

— Помочь ему надо.

— Там есть кому помогать. А здесь наша прямая обязанность. Дуй к Аграфене. Она у Зарубина в доме. Мы там скоро все соберемся. Обсудим хорошенько, решим, как следует, начнем выполнять. Все, как партия решила.

— Какая партия?

— Потом разъясню. Сейчас поспешать надо, пока этих волчар не спасли. Когда спасут, не исключены боевые столкновения. Ваське сейчас главное дело — от Ивана послание отыскать. Тогда мы им по такой клизме засадим, бегом побегут в неизвестном направлении. Давай. У меня делов еще вагон и маленькая тележка. Кандея срочно похоронить требуется. И вообще. Давай, давай!

Они разошлись под взглядами торопливо кучкующихся окрестных жителей, в подавляющем большинстве женского пола. Тельминов торопливо зашагал к центру. Любаша направилась к дому Зарубина. По пути улыбалась. Сообщение, что Василий жив и вроде бы здоров, сделало ее счастливой. Силы возвращались буквально с каждым шагом.

— Любаш, ты живая аль нет? — крикнула с противоположной стороны улицы тельминовская Марья.

— Не дождетесь! — весело отозвалась Любаша и, закинув ружье из руки на плечо, сделала свободной рукой в сторону столпившихся соседок неприличный жест.

* * *

Гроза сообразилась как-то чересчур быстро. Может быть, потому, что горы были уже совсем рядом. Небольшие до того тучки, зацепившись за скалистые вершины хребта, как-то разом отяжелели, погасили неторопливо сползавшее на закат солнце. Тайга сразу притихла и потемнела. Поджидая немного приотставшую Машу, Василий, прикусив в раздумье губу, внимательно осматривал приоткрывшиеся с уступа увала окрестности и, когда Маша остановилась рядом, спросил:

— Ты как насчет промокнуть? Желательно или нежелательно?

— Далеко еще? — не отвечая, спросила Маша.

— Знать бы. Устала?

— Отвыкла. Раньше бы бегом пробежала.

— Набегаешься еще. Оклемаешься — летать будешь.

— Лишь бы не как вы.

— Это хорошо, что шутишь. Значит, отходишь помаленьку.

— От чего отхожу?

— Не знаю, как лучше сказать. Если по-простому — душа отогревается.

— Боитесь, что дождь пойдет? — ушла от продолжения темы Маша, подняв голову к подползавшим тучам.

— В обязательном порядке пойдет, как говорил наш старлей. Поэтому надо быстрее принимать решение. Глянь туда. Ничего не видишь? Вон в том направлении? Внизу.

— Нет вроде.

— Ничего не кажется?

— Поляна какая-то.

— У нас говорят — кулига. Огород или поле при заимке. А еще?

— Не знаю. Ничего.

— Я, конечно, ошибаться могу. Мне после того, как в Убиенку окунулся, многое теперь чего кажется. Если совру, поправляй, не стесняйся. Скажешь, что не так?

— Скажу.

— Мы с тобой вон сколько отшагали. Плохому ходоку похвальбы на неделю. Ничего не почуяла? Не ощущала, когда шла?

— Не знаю. Вроде устать должна, а становилось почему-то легче. Нет, устала, конечно, но легче.

— Вот! И я про это. Легче! Я тебе скажу — не смейся только. Душа у этой местности другая. Позади которая осталась, где поначалу шли, она исхудала. Душа исхудала. На издыхании находится, можно сказать. А тут — другая! Чуешь?

Он раскинул руки и поворотился кругом.

— Чую, — тихо сказала Маша. — Почему?

— Потому что их здесь нет. Понимаешь, о ком? Поэтому дышится легче, сил больше. А дождик пройдет, с нас все смоет, что там на нас поналипло. — Он показал рукой в сторону, откуда они пришли.

— Хочу здесь жить, — так же тихо сказала Маша.

— На эту тему надо хорошенько, хорошенько подумать. Кстати, ничего не слышишь?

— Собака, кажется, лает.

— А их здесь в настоящее время находиться не должно. Разве только…

— Что? — вскинулась Маша.

— В курсе, что Кармак куда-то сбежал?

— Нет. При мне он еще был.

— Соображаю, что он батю твоего разыскивать кинулся. Видит, мужиков в доме достаточно для охраны, рванул хозяину подсобить. Примерно в этом самом направлении. Или за тобой следом.

— Вы серьезно?

— Зови.

— Кармак! Кармак! Кармак! — что было сил закричала Маша.

Лай стал быстро приближаться, и наконец на взлобье увала, где стояли Василий и Маша, действительно выбежал Кармак. Подскочив к Маше, он встал на задние лапы, положив передние ей на плечи, и, чуть не сбив с ног, радостно облизал ей щеки. В это