– За это не убивают. А если и убивают, то романтическиеюнцы, в существование которых в конце двадцатого века я как-то не верю. Дал быпо шее, выгнал, заявил, что меж нами все кончено… Нет никаких мотивов.

– Ой ли? – спросила Даша. – Предположим, ваша женадержала дома левые доллары, «черный опал». С бизнесменами это сплошь и рядомслучается. Вы решили, что эти денежки вам пригодятся в новой жизни. Алибиобеспечивала Сонечка Мил адова. А потом вы решили, что делиться с ней необязательно. Или узнали о ее работе в эскорте и побоялись, что девочка такогоплана – ненадежный партнер, в чьем молчании и хладнокровии нельзя бытьуверенным.

– Вы в самом деле во все это верите?

– Не особенно, – призналась Даша. – Я вам простохочу доказать, что мотивы могли отыскаться.

– Ну как же, наслышан. Мастера вы подбирать мотивы.

Она по-кошачьи сузила глаза:

– Можете верить, можете нет, ваше право, не вижу смыслаперед вами рассыпать клятвы… но я в жизни не фабриковала дел. – Онаусмехнулась. – Возможно, не по врожденному благородству души, а изпрофессионального рационализма – пришить дело, откровенно вам скажу, не стольуж трудно. Вся загвоздка в том, что при этом истинный виновник останется насвободе, и мне же его ловить придется, потому что может не остановиться надостигнутом… В общем, предпочитаю дел не шить.

– У меня создалось другое впечатление.

– Родион Петрович, понимаю ваше благородное негодование, нопри сложившейся ситуации любая полиция мира начала бы задавать вам вопросы… Аиные мои знакомые из парижской префектуры на моем месте с вами бы поступили ипокруче… Давно бы светили в лицо лампой и били кулаком по столу – врутфранцузские фильмы насчет такого стиля, знаете…

– Хорошо, – сказал Родион. – В таком случаепоступайте по закону. Предъявляйте обвинение…

– У нас оперативники обвинение не предъявляют. Не в Америке.

– Ну, пусть тогда прокуратура старается. А на будущееизбавьте меня от подобных рандеву. Либо вызывайте официально, либо…

– Либо? – прищурилась Даша.

– Ну, не знаю, что там у вас…

– Мне уйти?

– Как хотите. Вообще-то, лицезрение ваших ножек мнедоставляет эстетическое удовольствие… Вы всегда без лифчика ходите?

Увы, вывести ее из терпения не удалось.

– Когда как, – сказала Даша. – Весна, душа поет,весна – стало быть, и новые надежды… Родион Петрович, а почему вы сказалиМарине Буториной, сестре вашей жены, что намереваетесь вкладывать деньги в еепредприятие, если собирались уехать из города насовсем?

И до Маришки добралась, тварь?!

– Я и не собирался, – сказал Родион. – Ну откуда уменя деньги?

– Тогда?

– Господи, да хотел произвести впечатление! – сказал онс хорошо рассчитанной яростью. – Если предельно откровенно – не безрасчета на постель. Да, в это время у меня с Соней уже все было обговорено…Что, кобелей наша доблестная милиция тоже преследует?

– Нет, конечно, – при условии соблюдения ими законов.

– И как, я соблюл?

– Во всем, что касается Марины? Безусловно.

– Как вы поступили с фотографией, которую она вам отдала?

– Жене показал, – огрызнулся Родион.

– После чего решение о разводе и приняло вполнецивилизованные формы.

– Вот именно, – сказал он. – Так что не было мненужды их убивать, после такого подарка судьбы. Как по-вашему, после беседы сдемонстрацией снимка стала бы признаваться мне жена, что держит дома подкроватью левые доллары?

– Вряд ли…

– У вас все?

– Не совсем, – сказала Даша. – Хотелось быпоговорить еще и о Вершине…

– Бож-же мой, – покачал головой Родион. – Вы и егомне шьете? Не стесняйтесь, валите до кучи… Шея терпит.

– А кстати, где вы были во время его убийства?

– А когда его убили? Вернее, во сколько? – Родион былспокоен. – Вот уж где нет никаких точек пересечения, так это между мной иВершиным…

– Вершиным или – Вершиными?

– Не понимаю, о чем вы, – сказал Родион.

– Я и сама, признаться, не все понимаю…

– Может, в таком случае, сначала сама с собой разберетесь, апотом станете приставать с разными глупостями?

– А что, если попробуем вместе разобраться? Вы точнопомните, что тогда вашу супругу на белом БМВ подвозил именно Вершин?

– Ну, мог и ошибиться…

– Извините, но вы дали совершенно недвусмысленные показания…

– Человек, чью фотографию вы мне тогда показали, оченьнапоминал того, что подвозил…

– Странно, – сказала Даша. – Видите ли, шесть летназад дочка Вершина – единственный ребенок, первоклассница – попала под машину.Насмерть. Под БМВ. С тех пор у Вершина оформилась самая настоящая мания – БМВлюбого года выпуска и модели он видеть не мог, не говоря уж о том, чтобы на нихездить… С каждым может случиться.

– За что купил, за то и продаю… Что-нибудь еще?

– Вы не знаете, почему доказательства неверности вашейсупруги добывали именно люди Ирины Викентьевны Вершиной?

– Это она так говорит?

– Она уже ничего не говорит. Ее убили.

– А, ну это я, – сказал Родион, осклабясь. – Вычто, не поняли? Если в Шантарске кого-то убивают, это непременно я. Хобби уменя такое. Вон там, в тумбочке – автоматы, пистолеты, яды в ассортименте…После каждого нового жмурика заходите ко мне запросто. Только прокурора набудущее прихватывайте, а? С ордерами или чем там полагается…

– Скажите, а Эдуарда Петровича Усачева вы знаете?

– А что, я его тоже убил?

– Нет, он пока живехонек, – серьезно сказалаДаша. – К некоторому моему удивлению – очень уж много знает…

– Господи, какие проблемы? – рассмеялся Родион. –Если он вас отчего-либо не устраивает в живом виде – обращайтесь ко мне, я ведьубийствами живу. С вас я даже денег не возьму, найдем более приятные формывзаимозачетов, бартером, так сказать…

– Вам очень хочется меня трахнуть?

– Каюсь, весьма.

– А вам очень хочется меня убить? – спросила она с тойже улыбочкой, не отводя взгляда.

Это напоминало детскую игру – «Кто кого переглядит». Ни одинне отводил взгляда. В комнате повеяло чем-то новым.

– А зачем мне вас убивать? – спросил он в конце концов.

– А чтобы я вас не посадила.

– А вы попробуйте сначала, Дашенька.