— Ральф… Ральф, кажется я знаю, что произошло с ребенком.

Луиза потянулась правой рукой к его лицу, слегка коснувшисьщек подушечками указательного и большого пальцев. Сделано это было так быстро,что никто другой даже не заметил ее жеста. Но если кто-то из тройки пассажирови заметил, то, наверное, подумал, что заботливая жена вытирает засохшую каплюкрема для бритья.

Однако Ральф ощутил это движение как заряд высокой частоты —внутри него словно включились мощные прожекторы, освещающие стадион. В ихнестерпимо ярком сиянии он увидел ужасное видение: руки, окутанные жесткойкоричнево-лиловой аурой, тянутся к колыбели и выхватывают из нее младенца.

Тот весь дрожит, махая из стороны в сторону головкой натонкой шейке… И бросают… И здесь прожектора в голове Ральфа гаснут, и оноблегченно вздыхает.

Ему вспоминаются защитники жизни, демонстрацию которыхпоказывали вчера в вечернем блоке новостей. Мужчины и женщины, размахивающиепортретами Сьюзен Дэй с надписью: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО». Мужчины иженщины в одеяниях Мрачных Убийц, мужчины и женщины, несущие лозунг: «ЖИЗНЬ—ПРЕКРАСНЫЙ ВЫБОР».

— Это сделал отец, правильно? Он швырнул ребенка о стену?

— Да. Малыш все время плакал.

— И ей это известно. Она знает, но никому не сказала.

— Да… Но, Ральф, может, она обдумывает.

— Возможно, она ждет, когда он повторит это снова. Возможно,в следующий раз ему удастся довести начатое до конца.

Внезапно в голову Ральфу пришла ужасная догадка; онапронеслась в его мыслях, словно метеорит в летнем полночном небе: возможно,будет легче, если отец действительно доведет начатое до конца. «Веревочка»младенца с грозовой аурой была обрубком, но здоровым обрубком. Ребенок можетпрожить еще целые годы, не понимая, кто он, где находится и почему вообщесуществует, наблюдая, как появляются и исчезают люди, словно деревья… Луизастояла, опустив плечи, уставившись в пол и излучая такую печаль, что у Ральфазащемило сердце. Он потянулся к ней и поднял ее голову за подбородок, наблюдая,как в месте соприкосновения их аур появляется нежная голубая роза. Ральф неудивился, заметив слезы у нее в глазах.

— Луиза, ты по-прежнему считаешь все это такимзамечательным? — мягко спросил он, но не получил ответа: ни вслух, ни мысленно.

5

На третьем этаже вышли только они. Здесь царила тишина,плотная, как слой пыли под библиотечными полками. Немного дальше по коридорудве медсестры тихо переговаривались. Любой стоящий возле лифта мог подумать,что разговор касается жизни, смерти и героических усилий;

Ральф и Луиза, однако, взглянули на их соприкасающиеся аурыи поняли, что темой беседы являлась проблема, куда отправиться повеселитьсяпосле окончания смены.

Ральф одновременно и видел, и не видел этого; такпогруженный в собственные мысли человек подчиняется сигналам светофора, насамом деле даже не замечая их. Мысли его были заняты ощущением deja vu,нахлынувшим на него в тот момент, когда они с Луизой вышли из лифта в этот мир,где даже еле слышное поскрипывание туфель медсестры по линолеуму напоминалопопискивание системы жизнеобеспечения.

«Четные номера палат слева, нечетные — справа, — подумалРальф. —А 317-я, в которой умерла Кэролайн, находится как раз за постоммедсестер. Я помню. Теперь, снова очутившись здесь, я помню все. Как косымквадратом на ее кровать из окна падал свет в солнечные дни. Как, сидя на стуледля посетителей, можно было видеть столик медсестры, в чьи обязанности входилоделать записи в журналах, отвечать на телефонные звонки и заказывать пиццу».

Без изменений. Все то же самое. Снова стояло начало марта,конец хмурого, неповоротливо томительного дня, в окно палаты N317 стучитморось, а он с самого утра сидит на стуле для посетителей, держа на коленяхзакрытую книгу Ширера «Взлет и падение Третьего рейха». Сидит и не желаетподняться, даже чтобы пройти в туалет, потому что Страж Смерти уже совсемблизко, потому что между каждым новым стуком проходит целая жизнь. Его старыйдруг торопилась на поезд, Ральф хотел находиться на платформе, чтобы проводитьее. Существовала лишь одна возможность не пропустить отход поезда.

Звук бьющегося о стекло дождя слышался отчетливо, потому чтосистема жизнеобеспечения уже была отключена. Ральф сдался в последнюю неделюфевраля; Кэролайн, никогда в жизни не терявшей надежду, потребовалось время,чтобы получить его послание. И что там было написано? То, что в изнурительномсражении Кэролайн Робертс с раком победил рак этот бессменныйчемпион-тяжеловес.

Ральф сидел, смотрел и ждал, а дыхание Кэролайн становилосьвсе менее уловимым — продолжительный вдох, плоская неподвижная грудь, растущаяуверенность, что это именно последний вдох, что Страж Смерти примчался, поездприбыл на станцию, чтобы забрать единственного пассажира.

А затем снова бессознательный выдох, когда Кэролайнвыпускала из легких запас недружелюбного воздуха, уже не дыхание в обычномсмысле этого слова, а лишь рефлекторные скачки от одного вдоха к следующему —вот так же, качаясь, пьяница пробирается по темному коридору дешевого отеля.

Тук-тук-тук-тук, дождь скребет невидимыми коготками постеклу, пока хмурый мартовский день вливается в мрачную мартовскую ночь, аКэролайн завершает последний раунд в своем поединке. К тому времени она уже полностьюперешла на автопилот; мозг, некогда существовавший под костью черепа, исчез.Его заменил мутант — глупый черно-серый уродец, который не мог ни думать, ничувствовать, а только жрать, жрать и жрать, пока не сожрет сам себя.

Тук-тук-тук-тук; Ральф замечает, что трубочка дыхательногоаппарата перекосилась, ждет, пока Кэролайн мучительно выдохнет, и поправляеттрубочку. Ральф помнит, как запачкал тогда палец слизью и вытер руку салфеткой,взяв ее из коробки на столике. Он снова сел и ждал следующего вдоха, желаяубедиться, что аппарат не перекосится снова. Но никакого следующего вдоха небыло, и Ральф понял, что стук, раздававшийся, казалось, отовсюду начиная спрошлого лета, прекратился.

Он помнит, как ждал томительные минуты — одну, затем три,затем шесть, — не в состоянии поверить, что все хорошие годы и отличные времена(не упоминая о нескольких плохих) закончились вот так — просто и тихо.

Радиоприемник Кэролайн, настроенный на развлекательнуюстанцию, тихо играл в углу, и Ральф слушал, как Саймон и Гарфанкел исполняли"Ярмарку "

Скарборо". Они допели песню до конца, их сменил УэйнНьютон. И тоже допел до конца. Последовал прогноз погоды, но прежде чемдиск-жокей успел рассказать, какой погоды следует ожидать в первый деньвдовства Ральфа — похолодания или перемены направления ветра, Ральф наконец-товсе осознал.